Любимая, прости...
Шрифт:
– У нее превосходный вкус. – Он взглянул на часы. – Боюсь, что не могу оставаться дольше: обещал одному другу зайти, когда буду в городе. Я тебе позвоню. К тому времени, думаю, ты сможешь дать взвешенный ответ на мое предложение.
Десмонд вежливо открыл перед ней дверь в холл. Интересно, подумала Дженетт, следует ли поблагодарить его за предложение? Было как-то неудобно оставлять его словно бы незамеченным. Но вместо этого у нее неожиданно вырвались совсем другие слова:
– Кстати, знаешь, Висенте сейчас здесь. Он наверху,
– Кажется, уже нет, – сухо ответил Десмонд, несколько запоздало обращая ее внимание на спускающегося по лестнице мужа.
– А где Карен? – с беспокойством спросила Дженетт.
Висенте снял галстук. Однако, даже несмотря на это и на несколько растрепанные волосы, он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным в себе.
– Спит в своей кроватке, – ответил Висенте, внимательно оглядывая визитера, выглядящего не так уж плохо для своих лет, хилой комплекции и образа жизни. – Вы, должно быть, Десмонд, не так ли?
– Сандерленд… профессор, – сообщил тот, протягивая руку для приветствия.
– Разве тебе обязательно уходить так скоро? – спросила Дженетт, после чего воцарилось напряженное молчание.
Десмонд несколько торопливо направился к двери.
– К несчастью, должен. Я же сказал, что у меня назначена другая встреча, и, боюсь, я уже опаздываю.
– Что он тут делал? – спросил Висенте, когда дверь за профессором Сандерлендом закрылась.
Дженетт чувствовала себя на удивление спокойной.
– Приехал сказать, что хочет на мне жениться.
– Ха-ха! Не смеши меня, – мгновенно ответил он.
Взявшаяся неизвестно откуда волна гнева захлестнула Дженетт и выплеснулась наружу.
– Тебе что, действительно кажется, что не может найтись мужчина, желающий, чтобы я стала его женой?
– Ну почему же… – снисходительно протянул Висенте. – Некогда я сам им был.
7
Дженетт вздрогнула, его слова пробудили в ней воспоминания о самых чудесных днях ее жизни… и усугубили грусть по тому, что случилось потом. Прошло уже три года с той поры, как Висенте пригласил ее на свою яхту и в тот момент, когда они проплывали по Гибралтарскому проливу, отделяющему его родную Испанию от Марокко, сделал ей предложение, надев на палец кольцо с изумрудом. Она была тогда так счастлива, что даже заплакала.
– Готова поспорить, что ты об этом жалеешь, – попыталась пошутить Дженетт.
– Как я могу, раз у меня есть Карен…
– Однако когда я была ею беременна, ты об этом жалел!
– Больше ты меня на эту удочку не поймаешь. Мы оба с тобой сделали неверные предположения, – ответил Висенте.
– Просто ты не способен признать, что тоже можешь быть неправым, как простой смертный! – огрызнулась она.
– Давай лучше поговорим о профессоре Сандерленде. Он действительно попросил тебя выйти за него замуж? – спросил Висенте с таким выражением лица, будто нелепее этого не слышал ничего в жизни.
Дженетт
– Не понимаю, что ты находишь в этом странного?
– А кто сказал, что я нахожу это странным? – В его глазах зажглись золотистые огоньки. – Ты меня неправильно поняла. Просто меня поражает наглость этого Сандерленда и удивляет то, что ты не указала ему на дверь сразу же.
Она гордо подняла подбородок.
– Большинство женщин воспринимают предложение выйти замуж как комплимент. Не понимаю, почему ты решил, что я должна была выставить Десмонда за дверь!
– Тогда ты просто глупа.
– Я так не думаю… А ты просто грубиян! – Дженетт чувствовала, что, несмотря на нее попытки сохранять спокойствие, голос ее срывается почти на визг. – Десмонд весьма уважаем в академических кругах и всегда был для меня хорошим другом!
– И по возрасту вполне годится тебе в отцы. Да это веское преимущество передо мной… – протянул Висенте. – Однако для молодой женщины стремление к спокойному существованию в двухместном семейном гробу кажется мне несколько преждевременным.
Его ядовитые намеки больно жалили нежную душу Дженетт.
– Твои насмешки над Десмондом вряд ли можно считать уместными.
– А тебе не кажется странным, что твой профессор при виде меня поспешил ретироваться?
– Десмонд солидный и уравновешенный человек. Он старается избегать разного рода сцен.
Висенте неприятно рассмеялся.
– Так вот как ты это называешь. Лично мне кажется, что его поспешный уход вызван скорее опасением за свою безопасность. Да, ему действительно не хотелось быть участником неприятной сиены, к тому же он боялся меня рассердить.
Она гордо выпрямилась.
– У тебя нет никаких основании считать Десмонда трусом.
Взгляд Винсенте был насмешлив и язвителен.
– Перестань меня разыгрывать, Дженни. Можешь ли ты после жизни со мной всерьез задумываться о том, чтобы выйти за человека вроде Сандерленда!
Звук своего уменьшительного имени подействовал на Дженетт как соль на открытую рану. Когда-то оно символизировало привязанность и ласку, теперь же – жестокую память о безвозвратно ушедшем.
– А почему бы и нет?
Она не понимала, зачем ей понадобилось рассказывать Висенте о том, что Десмонд сделал ей предложение. Но раз уж так вышло, следовало защищать коллегу до конца. Оскорбительные замечания мужа выводили ее из себя.
Его худощавое, поразительно красивое лицо приняло суровое выражение.
– Нет, ты не выйдешь за него замуж! – властно произнес он, по всей видимости отвечая на заданный самому себе вопрос. – Ты заслуживаешь лучшего, чем человек, вызывающий у меня только смех!
– Чепуха! Ты ошибаешься в Десмонде! – пылко возразила Дженетт, бросая на мужа неприязненный взгляд и вместе с тем удивляясь, почему так на него злится. – Не думаю, чтобы он мог сделать меня более несчастной, чем это удалось тебе!