Любимая учительница

Зайцева Мария

А я лишь удивилась. На что злился? На ту неловкую ситуацию с утра? Но это странно и глупо. Тогда на что? Уж неужели на то, что мы с Юриком смеемся и болтаем? Так мы тихо, никого не отвлекая…

Тут мне пришла в голову мысль, что парень мог решить, что мы флиртуем. Да, со стороны наше общение выглядело флиртом. Все мои поглаживания его волос, все его прикосновения к моим рукам. А еще он меня кормил! Со своей вилки! Для меня-то ничего необычного, учитывая, что нам и спать вместе пару раз приходилось, а уж из каких только я его ситуаций не вытаскивала, и в каком

виде… Но это знаем мы с ним.

А вот со стороны…

И что?

Юрка всему университету растрындел, что я — его подруга. Весь преподавательский состав с его легкой руки в курсе, что я блатная, по линии министерства. Скорее всего, и до студентов информация долетела уже. Мне ли не знать, с какой скоростью распространяются сплетни в учебном заведении! Не важно, будь то захудалая школа в поселке или довольно престижный вуз в столице. Все одно — большая деревня со своей Санта Барбарой.

Так что, ничего удивительного.

И нечего так смотреть, словно… Словно я что-то этому Глебу должна!

Я повернулась к Юрке, улыбнулась в ответ на какую-то его шутку, краем глаза опять уловив тяжелый жесткий взгляд.

Не особенно отдавая себе отчет, действуя исключительно на эмоциях, я придвинулась к Юрику и начала ему что-то тихо говорить на ухо. Со стороны выглядело очень интимно.

И очередное моральное удовлетворение от ставшего совсем злым неотступного взгляда не замедлило. Да, по-детски и глупо. Но почему нет?

На следующий день я, закончив пары, выходила из университета. Юрик умотал гораздо раньше, таинственно блестя глазами. Никаких тайн, само собой, просто очередной роман — неделька. Это я так называла его увлечения, потому что длились они не больше недели.

Я посмотрела в телефон, понимая, что, еще немного — и попаду в час пик. А единственное, что мне не нравилось в столичном метро — это давка в час пик. Поэтому, следовало поспешить.

Со стороны стоянки раздался громкий взрыв смеха, я повернулась. И опять натолкнулась на знакомый серый взгляд. Ну надо же! Сегодня у меня не было пар в его группе, но все равно встретились.

Глеб стоял возле высокого массивного джипа, абсолютно черного, с какими-то хромированными деталями, очень брутально и дорого выглядящего, в компании нескольких парней и девушек из его группы.

Увидел меня и замер. А затем повернулся и что-то сказал в салон машины.

Водительская дверь открылась, и к Глебу подошел еще один парень. Выше его на полголовы и тяжелее килограммов на пятнадцать. Очень большой, очень. Крупный, массивный, но двигающийся неожиданно легко для такой комплекции. Я бы не сказала, что у него сильно выделялись мускулы, как у любителей качалок. Нет, он смотрелся единой глыбой, ни углов, ни выдающихся частей. Как медведь, за кажущейся добродушностью прячущий звериное жестокое нутро и звериную же, дикую силу. Парень был явно южных кровей, темноволосый, небритый, улыбнулся белозубо Глебу и сразу стал смотреться гораздо моложе. Есть такая особенность у южных мужчин, с подросткового возраста они начинают выглядеть старше своих сверстников.

Глеб

коротко что-то сказал ему, кивнул на меня, стоящую на крыльце с телефоном в руках. Я как раз думала, что, может, вызвать такси, или попробовать наземный общественный транспорт? Очень уж не хотелось спускаться в метро.

Парень обернулся на меня и замер, глядя так пристально, что я почувствовала себя неуютно. Поежилась, отчего-то напрягаясь и, решив рискнуть, направилась к станции метро, спиной ощущая неотступные взгляды.

Они гармонично смотрелись рядом, эти парни.

Глеб — сухая, жилистая сосна, которую не согнешь, не сломаешь, и его приятель — крепкий кряжистый дуб, еще молодой, но уже отвоевавший себе пространство своей необъятной кроной.

Внешне порывистый, но жесткий волк и внешне мягкий, но невозможно опасный в своей непредсказуемости медведь.

И моя идиотская филологическая привычка мыслить ассоциациями…

Парни как парни, ничего особенного. Мои студенты. С которыми мне еще год время от времени общаться.

— Татьяна Викторовна! — знакомый голос окликнул меня уже у перехода.

Я оглянулась. Ну вот он, знакомый джип и двое парней на переднем сиденье.

Глеб выскочил из машины и подошел ко мне.

— Здравствуйте! Вас подвезти, может?

Ой, а чего это мы на вы? А как же " садись ко мне на колени, вкусная"?

— Нет, спасибо, я на метро.

Вот уж чего я точно делать не буду, так это в машину садиться. Особенно, когда ее водитель того и гляди на мне дырку проглядит своими жгучими южными глазами.

— Да ладно вам, час пик же. А нам все равно делать нечего, — продолжал уговаривать Глеб, и руки его несколько раз отчетливо дернулись в мою сторону, словно хотел, как в первый раз, за локоть прихватить и сломить сопротивление. Силой.

Я, поборов инстинктивное желание встать подальше, а то и вообще побежать прочь, стояла, спокойно глядя в серые серьезные глаза, и никуда не собиралась двигаться. Уж точно, не в их сторону.

— Спасибо, мне так привычней. А у вас, если мне не изменяет память, по крайней мере по моему предмету есть домашнее задание. Это к вопросу о том, что делать нечего. До свидания, Глеб.

Развернулась и пошла, стараясь не вилять бедрами. И ловя себя на неуместном желании поправить прическу и провести рукой по юбке, проверяя, на месте ли подол, не перекрутилось ли чего. А все почему? А все потому, что не надо так смотреть на свою учительницу. Как не на учительницу.

Домой я добралась быстро, даже сама удивилась. И на ногу только один раз наступили.

Залезла в душ. Закрыла глаза, отчего-то вспоминая серый острый взгляд и жгучий черный. Рука сама, помимо воли, потянулась вниз, но я вовремя пресекла непотребство. Это еще что такое? Что это еще за мысли? Воспоминания? Хочешь расслабиться, вспоминай своего первого парня! А нет, такое лучше не вспоминать… Ну тогда, не знаю,

Джая Кортни, что ли… В образе Бумеранга… Но уж точно не своих студентов! Это противоречит не только профессиональной этике, но и здравому смыслу!