Любимая

Каст Филис Кристина

Это был гнев.

– Я хотела бы попросить службу охраны вывести эту юную леди из парка, – ледяным тоном отчеканила миссис Ла-Фонт.

– Да нет же, мама! – ответила Афродита с таким снисходительным терпением, как будто увещевала раскапризничавшегося ребенка. – Это общественный парк. Я имею полное право находиться здесь, что я и делаю. Разумеется, если ты победишь на выборах, это изменится. Возможно, ты вернешься к эффективной практике помечать нежелательных жителей желтыми звездами, чтобы побудить добрых жителей Талсы, – тут Афродита очень удачно передразнила писклявый голос матери, – поскорее присоединиться

к победившей стороне. Мы все знаем, что школьному хулигану вполне достаточно поколотить нескольких ребят, чтобы заставить всех остальных либо перейти в его свиту, либо держаться в сторонке из страха попасть под раздачу.

– Пресс-конференция окончена, – объявила миссис Ла-Фонт. – Что касается этой особы…

– …которая, между прочим, приходится тебе родной дочерью, – напомнила Афродита.

Но ее слова не произвели никакого впечатления на миссис Ла-Фонт.

– …Эта особа лишь подтвердила мою позицию. Она и ее вампирские дружки только что сорвали свободное собрание людей снова. До свидания, друзья! Встретимся во время предвыборной гонки. Доброй ночи, и да хранит Господь нашу милую Талсу!

Грациозно, как змея, миссис Ла-Фонт соскользнула со сцены. Охрана окружила ее и повела к ожидающему лимузину.

– А меня еще называли ведьмой из преисподней! – процедила Афродита, качая головой.

– Некоторые до сих пор это делают, – пошутил Старк, пытаясь разрядить обстановку.

Я смотрела на Афродиту. Ее глаза подозрительно блестели. Дарий ни на шаг не отходил от нее.

Я понимала, что происходит с моей подругой. Моя мать тоже предала меня, но я все равно ее любила, вопреки всему. Вряд ли Афродита была сделана из другого теста.

– Идем. Давайте обойдем парк и заглянем в розарий. К тому времени, когда мы вернемся, все репортеры уже уедут, – предложила я.

– Афродита Ла-Фонт? – Нас ослепила неожиданная вспышка камеры, и Чера Кимико наставила свой пушистый микрофон прямо на Афродиту.

– Да, я Афродита. Но от фамилии я отказалась, так же как моя мать отказалась от меня. – Она перекинула за спину свои светлые волосы и улыбнулась в камеру.

Я подумала, что наша Афродита заслуживает «Оскара» за одни только волосы. Да-да, за такую длинную блондинистую копну а-ля диснеевская принцесса.

– Но вы дочь Фрэнсис Ла-Фонт, не так ли?

– Фрэнсис Ла-Фонт произвела меня на свет, однако она вот уже несколько лет не является моей матерью.

– Как вы отреагировали, узнав о ее намерении выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра?

– Скажу откровенно: я была обескуражена. Поймите меня правильно, мой отец был предыдущим мэром. Даже если оставить в стороне тот факт, что он сократил налоги для одного процента самых богатых граждан и принял печально известное решение, позволив крупнейшим нефтяным компаниям окончательно изгадить нашу окружающую среду – привет, землетрясения в Оклахоме! – мой отец был профессиональным политиком. Несмотря на все свои республиканские заморочки, он знал свое дело, знал город и его жителей. Что касается моей матери, то она… как бы это сказать, чтобы не прозвучало оскорбительно… – Афродита помолчала, потом пожала плечами и продолжила: – Неважно. Простите, просто я только сейчас поняла, что у меня нет никаких причин быть деликатной. До сегодняшнего дня мою мать гораздо больше интересовали туфли, платья, коктейльные вечеринки и собственная внешность, нежели законы и управление. И ее сегодняшнее выступление служит наглядным доказательством того, что ей

следует еще многому учиться, прежде чем думать об управлении городом.

– Что вы имеете в виду? – уточнила Чера.

– Извольте. Сразу же после объявления о своем выдвижении моя мать пообещала расторгнуть договор, согласно которому Обитель Ночи арендует территорию нашей школы. Я полагаю, что кандидату в мэры непростительно не знать фактов. В действительности Обитель Ночи ничего и ни у кого не арендует. Территория школы находится в собственности Обители Ночи на законных основаниях: никакого займа, никакой ипотеки. Никто не может выставить нас оттуда. Так что мой совет всем добрым жителям Талсы: поберегите ваши голоса для кандидата, который их заслуживает! До встречи! – Афродита послала воздушный поцелуй в камеру, откинула назад свои роскошные локоны принцессы и пошла прочь, не обращая внимания на вспышки камер и репортеров, продолжавших выкрикивать вопросы ей в спину.

Глава пятая

Афродита

Афродита быстрым шагом шла прочь от репортеров, камер, глазевших на нее людей с высоко поднятой головой, а на ее красивом лице застыло надменное и бесстрастное выражение, по иронии судьбы доставшееся ей от матери, вернее, вбитое той пощечинами и жгучими оскорблениями. Как ни странно, это действовало и сейчас. Даже когда сердце Афродиты разрывалось от боли при каждом ударе и она была унижена и растоптана, ее лицо оставалось холодным, безмятежным и невозмутимым.

Она слышала, как Зет, Старк и Дариус пробираются сквозь толпу, спеша нагнать ее, но репортеры уже сообразили, что среди собравшихся есть «настоящие вампиры», потом Чера внезапно узнала Зои, и вот уже медийный ажиотаж вспыхнул с новой силой, заключив ее друзей в плотное кольцо микрофонов и камер.

Афродита слегка замедлила шаг. Она знала, что Дарий будет в отчаянии, и понимала, что ему совсем не хочется расшвыривать толпы репортеров, демонстрируя свою сверхчеловеческую силу, тем более под камерами. Если она останется в зоне его видимости, ему будет спокойнее.

Она услышала, как Зои сказала:

– Нет, Обитель Ночи не комментирует будущие мэрские выборы, к тому же они состоятся только в следующем году.

Афродите было жаль, что Зет приходится расхлебывать заваренную ею кашу, точнее, ее матерью. Она сочувствовала Зои, но знала, что должна немедленно уйти от этих любопытных, пристальных взглядов, пока они не разглядели за хрупким фасадом ее настоящего лица и не поняли, как ей больно.

Если они это увидят, то непременно снимут на камеру. И тогда ее мать тоже обо всем узнает.

Нормальная мать, увидев боль и стыд дочери, испытает горечь, сожаление и даже раскаяние – и, вероятно, попытается все исправить. По крайней мере, Афродите казалось, что нормальная мать поступила бы именно так. Впрочем, она не могла знать наверняка: у нее никогда не было нормальной матери.

Ее настоящая мать – ледяная светская львица – просто использует боль своей дочери. Она все рассчитает и придумает, как обратить страдания Афродиты в свою пользу, как всегда.

– Пусть попробует. Я больше не та запуганная девочка, которая жаждала заслужить материнскую любовь и одобрение, – медленно произнесла Афродита, выделяя голосом каждое слово. – Возможно, она и сейчас может причинить мне боль, но вот использовать меня ей больше не под силу.