Шрифт:
1
– А вы верите в реинкарнацию?
– Извините, а можно мне другого врача?
Константину - военному пенсионеру шестидесяти восьми лет всегда нравилось отдыхать в Сосновке. И тишь заброшенной деревеньки, и речка причудливо вьющаяся между перелесков, и крошечные пятачки золотых пляжей вдоль неё... Перечислять можно было бесконечно.
Дом в деревне, который
Так и жил, сначала по месяцу в году, потом всё лето, а когда смертельный диагноз из предположительного стал реальностью и вовсе переехал в Сосновку.
В последнее время приступы боли случались всё чаще, и порой приходилось их долго пережидать или купировать инъекциями мощных препаратов.
От деревни до трассы было всего пять километров, и поскольку дорогу никто кроме него не использовал, она быстро заросла травой, и фактически исчезла, оставив лишь направление между крашеных столбиков.
Вот по такому направлению он и катил в райцентр, за продуктами, и кое-какой мелочёвкой заказанной через хозяина магазина.
Последний поворот перед выездом на трассу, и Константин, плавно оттормозившись остановился возле потрёпанной жизнью шахи, перегородившей проезд.
Машина стояла наискосок, с распахнутыми дверями, и всем своим видом намекала, что происходит что-то необычное и неправильное.
Константин вздохнул, открыв дверь, мягко вышел из машины, и огляделся. Собственно из этого места можно было уйти лишь вниз к маленькому болотцу, или вверх, на плоскую вершину холма возвышавшегося над всеми окрестностями. Холм, поросший старыми дубами, как-то устоял перед жаждой лёгкой поживы, и дубрава, росшая прямо посреди холма, была настоящим украшением местности. Дубы росли вокруг поляны, на которой находился огромный плоский валун, но местные, когда деревня была ещё жива, обходили и холм, и дубраву десятой дорогой.
Наверх можно было подняться и на машине, но тогда нужно было дать почти километровый крюк, и потом долго карабкаться по каменистой осыпи вдоль русла талых вод.
Когда наверху, раздался тонкий захлёбывающийся женский крик, Константин уже был на половине подъема, и ускорившись оставшееся расстояние преодолел одним махом.
Выскочив наверх, он увидел группу мужчин восточного вида собиравшихся хорошо порезвиться за счёт крошечной девчушки в линялых джинсах, уже порванной розовой футболке, и свежим порезом на щеке.
– Отошли от неё быстро.
– Костя коротким движением размял кисти и шагнул вперёд.
Мгновенно девушка была оставлена, и шакалы в человеческом обличье пошли прямо на Константина, негромко переговариваясь на своем гортанном языке.
Откуда-то в их руках появились ножи, и Константин широко улыбнулся. Эту игру он хорошо знал. Рука скользнула к бедру, и он вытащил потёртый НР-43, оставшийся от деда.
Первые двое легли мясом, каким они в сущности и были. Третий чуть задержался на белом свете, отчаянно маша перед собой ножом словно вентилятор, а вот последний, явно кем-то обученный и натасканный именно на ножевой бой, ухитрился ударить именно в тот момент, когда очередной спазм боли ударил ему по нервам, и в результате пропорол Константину руку, почти до кости.
– Вот тыж!
– Костя одной рукой сдернул с себя футболку, и туго перетянул рану.
– Кому расскажу, не поверят. Получить ножом от какого-то проходимца. Ты как?
– Он поднял взгляд на девчонку, и поразился происшедшей с ней переменой.
Не чумазая захватанная тысячами рук заплечница а юная девушка, прекрасная совершенно неземной красотой, стояла в пяти шагах с улыбкой на сочных губах. Куда-то делась и порванная футболка, и джинсы, а появилось длинное белое платье, вышитое по подолу, золотой нитью и платок покрывавший голову, перехваченный по лбу толстым золотым обручем.
Атеистом Константин, как и все побывавшие в окопах, конечно, не был, но вот такое преображение и его выбило из колеи. Он на всякий случай оглянулся ища ту самую девицу, из за которой влез в потасовку, но кроме него и женщины в белом никого не было.
– Ты за мной?
– Брякнул он и сразу же пожалел о сказанном.
Но женщина не обиделась и только рассмеялась серебряным смехом.
– А хочешь в Ирий?
– Она подошла совсем близко и Константин почувствовал тонкий запах трав, шедший от незнакомки.
– Славные воины, долгий пир, сладкие утехи?
– Да какой мне Ирий, с моими-то грехами...
– Костя несмотря на боль в руке улыбнулся, покрепче затягивая узел на ране.
– Доскриплю сколько осталось, а там посмотрим.
– Осталось немного.
– Женщина покачала головой.
– Почти доконала тебя хвороба. Но кровь, пролитая на старом капище, да ещё и в бою, дорого стоит. Четыре жертвы... Так что я твоя должница.
– А вылечить сможешь?
– Без особой надежды спросил Константин.
– Судьба твоя в этом мире уже прописана, и не мне её менять.
– Женщина покачала головой.
– Но кое-что сделать можно.
– Она взяла его за руку, и повела в дубовую рощу.
– Ложись.
– Кивнула на камень, и уже слегка одуревший от боли Костик безропотно улёгся на тёплый от солнца гранит.
– Готов?
– Девушка улыбнулась, и от её улыбки странным образом прошла боль в руке, и даже перестало ныть в животе.
Неожиданно склонившись над Константином она впилась длинным поцелуем в губы мужчины и мир для него погас.
– Горыня, Горыня! Вот паскудник чтоб тебя!
– Хриплый мужской голос ворвался в сознание Кости словно молот, и тот поморщившись повернулся на тёплом камне и замер глядя на свои руки. Крепкие жилистые, со следами многочисленных порезов и мозолями, и совершенно чужие.
'Сьездил за хлебушком!' Он снова повернулся на спину и посмотрел в синее небо, на котором плыло одно единственное облачко. Показалось или нет, но облако вдруг приняло форму женского лица, а правый глаз на мгновение прикрылся, словно лицо ему подмигивало.
От этого видения он снова вскочил, и перевернувшись в воздухе словно кошка, встал на ноги. Высоту нового тела оценить было невозможно, но судя по габаритам камня, новый Константин был примерно такого же роста и близких пропорций. Но самое главное в теле не было ни одной знакомой болячки. Нигде не тянуло, не стреляло, и не было постоянной тошноты, которая сводила его с ума в старом теле.