Любимцы Богини
Шрифт:
После проигрывания ночных тревог Лавров решил зайти в кубрик команды на «Бирюзе». Через приоткрытую дверь слышался какой-то стук и оживленные голоса. Лавров заглянул в помещение. В фиолетовом свете ночного освещения, на фоне двухъярусных кроватей лежала тень дремлющего стоя дневального, возле которого, не обращая на него внимания, с грохотом бросали кости Тимченко и дежурный по команде мичман Князев. До утреннего подъема оставалось чуть меньше получаса.
Доложив в семь утра дежурному по дивизиону о замечаниях за ночь, Лавров позавтракал и расположился для сна до обеда в каюте командиров дивизионов на корабле. Заснул он почти мгновенно. Нет ничего слаще
Перед обедом его разбудил вахтенный, присланный дежурным по кораблю. Есть не хотелось, но он все же заставил себя встать. Без аппетита, съев половину второго и выпив традиционный компот, он решил спуститься на стапель-палубу дока для перекура. Здесь его нашел рассыльный, который передал слова Тимченко о том, чтобы он со сдачей вахты не тянул, потому что где-то около шестнадцати часов будет шлюпка на другую сторону бухты. Таким образом, они могли успеть на последний проходящий автобус, который в это время еще минут тридцать будет тащиться, огибая бухту.
Смена не подвела. Без десяти четыре Лавров стоял в конце пирса, там, где покачивался на волне шестивесельный ял. Минут через пять подошли одетые в оранжевые спасательные жилеты гребцы, моряки с К-30 с мичманами Князевым и Продановым, старым и новым дежурными по команде. Гребцы разобрали весла и отвязали фал, которым ял был привязан к пирсу. Проданов, сев, на место старшины шлюпки, жестом пригласил в шлюпку Лаврова.
– А Тимченко? – спросил Лавров.
– Сейчас подойдет!
Через пять минут появился Шура. Проданов багром оттолкнул ял от пирса и скомандовал:
– Весла на воду!
Гребли минут двадцать. Наконец, нос яла уткнулся в пологий берег рядом с двухметровым бетонным пирсом для тральщиков. Попрощавшись с Продановым, Лавров, Тимченко и Князев, пройдя мимо трапов пришвартованных к пирсу тральщиков и какое-то КПП по тропе, ведущей вверх, вышли на автобусную остановку на вершине сопки, которую обозначал покосившийся столб с указателем с единственным сохранившимся на ржавом листе символом «А».
Автобуса и других машин что-то не было. Только загруженный доверху бетонными плитами панелевоз, бряцая цепями, поднял долго не спадавшее облако пыли. Лавров, в ожидании автобуса, от нечего делать смотрел по сторонам. Справа от дороги виднелись крыши двухэтажных домов поселка, в которых жили семьи офицеров и мичманов, служивших в бригаде тральщиков. Сама дорога пропадала в пыльных кронах деревьев на склонах крутого Крымского перевала. Перевал был последним препятствием на пути в поселок. Дальше асфальт ровной полосой лежал до самого Тихоокеанского.
Со стороны завода послышался шум легкового автомобиля.
– Ну что, может, подбросит! – с надеждой произнес Тимченко, подняв руку приближающемуся синему «жигуленку». Машина, проехав несколько метров, остановилась. Окрыленный Шура подбежал к автомобилю и склонился к открытому водителем окошку. Лавров с Князевым также поспешили к легковушке. Но Шура отпрянул от окна, и «жигуленок», взвизгнув, сорвался с места. Тимченко, махнув рукой, вернулся к ним.
– Что он тебе сказал? – спросил Тимченко Лавров.
– Жлоб какой-то! – возмущенно ответил Шура. – Я его прошу подбросить, а он мне «Ты хлеб с маслом и мясо каждый день ешь? А я пять лет не ел, чтобы машину купить!», и по газам!
– Чтоб его вместе с машиной чем-нибудь придавило! – в сердцах добавил он.
Один за другим прошли два самосвала и крытая бортовая машина, а автобуса все не было. Ребята уже начали подумывать, о четырехчасовой перспективе пешего
Когда автобус, забираясь по серпантину на Крымский перевал, снова остановился, то все решили: «Опять что-то с двигателем!». Но на этот раз с ним все было в порядке. Проезду мешали скопившиеся перед автобусом машины. Водитель открыл дверь и пошел смотреть, что же там впереди случилось. Вскоре он вернулся. Колонна пришла в движение, и автобус тронулся с места. Почти у вершины перевала автобус съехал на обочину, объезжая препятствие. Все повернулись к окнам с правой стороны. На крутом подъеме дороги стоял накренившийся панелевоз, а почти вплотную за ним, синий «жигуленок», со съехавшей с панелевоза массивной бетонной плитой на смятом капоте. Возле него стоял крепкого телосложения мужик с растерянным выражением лица, вся фигура которого выражала немой вопрос: «За что же меня так?». Все время, пока объезжали панелевоз, Тимченко неотрывно смотрел в окно и незаметно крестился, что-то шепча.
– Я этого не хотел! – с трудом расслышал Лавров. Он подумал, что Александр шутит, но по тому как дрожали у него руки, понял – это всерьез!
В голову лезли разные мысли о таком странном совпадении, но ничего подходящего для объяснения этого случая он не придумал. Дома, перед ужином, Лавров рассказал обо всем Любе:
– Странно как-то получается. Про квартиру ты сама знаешь, а про случай с Белоноговым, я тебе уже рассказывал. Я уверен, что кроме этих удивительных событий были и другие, о которых мы просто не знаем! Уж очень часто получается так, что не успеет кто-нибудь с нашего корабля о чем-то подумать или сказать, как это сбывается. Подумал этот человек серьезно или пошутил, не играет роли. С какой-то детской прямотой за него кто-то все делает! Не хотел Тимченко на самом деле ничего плохого этому автолюбителю, просто в сердцах пожелал! И Сысуев не враг Белоногова! Что ты думаешь об этом?
Люба занятая, накрытием стола ничего не ответила. Володька не обиделся. Никто не любит, когда тебя, занятого делом, отвлекают. И только тогда, когда они сели за стол, она ответила:
– Трудно сказать! Вот если бы все это происходило в Древней Греции!
– Ну и что?
– Древние греки сказали бы, что Вам покровительствуют боги.
– Это с чего же? – Володька отставил в сторону тарелку с борщом.
– На прошлой неделе я взяла почитать в поселковой библиотеке книжку «Герои и мифы древней Греции».
– Надо же! – заметил он. – Какие книжки читаем! Я бы, например лучше взял какой-нибудь детектив!
– Еще успею. Я не собиралась ее читать. Но там такие красивые цветные иллюстрации, с настоящими древнегреческими орнаментами! И сама книга очень интересная. Оказывается, древние греки считали, что боги во всем похожи на людей и могут, когда захотят, вмешиваться в их жизнь, принимая облик людей. Например, разгневался Посейдон на Одиссея за то, что он ослепил любимого его сына одноглазого великана Полифема и преследует его целых десять лет после окончания Троянской войны, не давая вернуться на родную Итаку к любимой Пенелопе и сыну Телемаху. Но у Одиссея есть покровительница богиня Афина, любимая дочь Зевса, которая уговаривает Зевса разрешить Одиссею вернуться на родину, невзирая на сопротивление Посейдона. Она даже сходит с Олимпа и принимает образы различных людей, для того чтобы организовать помощь Одиссею.