Любимец Бога (дилогия)

Тарасенко Вадим

– Не знаю.

– Всё ясно! – бодро ответил Чистяков и тут же задал следующий вопрос:

– А воду в бассейне хоть подогрели? Осень все же.

– Непременно. Забота о вашем здоровье прежде всего.

Все опять дружно рассмеялись.

– В каком порядке прыгаем? – поинтересовался Ботов.

– Не прыгаем, а катапультируемся. Это во-первых. А во-вторых, пробные катапультирования будете проводить в алфавитном порядке. Основные – по жребию. Кроме того, при основном катапультировании вы не будете видеть и тем более знать, как катапультируются ваши

товарищи. Ясно? – Северский обвел глазами сразу посерьезневших людей.

– Ясно, – ответили вразнобой.

– Что ж, если ясно… Господин Аверьянцев, прошу к креслу!

«Все, поехали! Интересно, что со мной сделает Кедрин, если я ему доложу, что покалечились все. Впрочем, на пенсию полковника жить можно», – пока Северский себя успокаивал, Аверьянцев подошел к креслу. Двое прапорщиков споро надели на него противоперегрузочный костюм, шлем и навесили на спину пятнадцатикилограммовый ДТП.

«А всё-таки во фраке и со скрипкой он лучше смотрится», – Северский критически оглядел первого участника испытаний.

Долговязый, худющий скрипач довольно нелепо выглядел в противоперегрузочном костюме с большим ящиком ДТП на спине.

«Пора на КП», – полковник службы безопасности развернулся и быстрым шагом пошел к стоящему неподалеку автобусу – его командному пункту.

Войдя туда, он сразу присел около большого монитора и стал наблюдать за происходящим.

Облачившись в костюм, Аверьянцев без промедления сел в кресло. Руки легли на подлокотники. Прапорщики сделали несколько шагов в сторону – излишняя предосторожность. Принцип действия катапульты был прост и безопасен. Кресло являлось своего рода сердечником огромного соленоида – стартовой башни. При подаче на неё переменного тока, кресло с сидящим в нем человеком в соответствии с законами физики взмывало вверх. Чем дольше человек нажимал правую кнопку, тем дольше разгонялось кресло, и тем больше была скорость отрыва.

– Спасатель, я Центр. Доложить о готовности, – руководитель испытания начал предстартовую подготовку.

– Центр, я Спасатель. Мы готовы, – мгновенно отозвался по рации начальник отряда спасателей, которые равномерно расположились вокруг стартовой вышки в радиусе четырехсот метров.

– Олег Александрович, мы начинаем, – передал Северский по внутренней связи.

– Я готов.

Начальник испытаний со вздохом нажал большую черную кнопку. Коротко взвыла сирена, и через пару секунд раздалось легкое жужжание – автоматика включила вращение башни. Повернувшись на девяносто градусов, ажурная конструкция чуть вздрогнула и начала вращение в другую сторону. Дойдя до другой крайней точки, башня повернула обратно.

«Так, а теперь он включит наклон башни», – полковник угадал – сидящий в кресле мужчина нажал левую кнопку.

Башня довольно быстро стала отклоняться от вертикали. И, наконец, мужской указательный палец решительно утопил правую кнопку. Кресло бесшумно взмыло вверх. На самой вершине башни кресло сходу ударилось об отбойник и медленно стало сползать вниз. Могучая сила инерции, мгновение назад вжимавшая человека в кресло,

теперь сдернула его, и он по крутой параболе полетел над землей. В двухстах метрах от башни хлопнул, раскрываясь десантно-тактический парашют, секундой позже бухнул тормозной движок и вот уже Аверьянцев, как учили, в глубоком приседе с дальнейшим кувырком вбок приземлился.

«Ну, слава Богу. Первый блин не комом, – полковник устало откинулся на спинку кресла. На лбу выступила легкая испарина. Сердце возмущенно-громко бухало в груди. – А ты, Северский, даешь. Так разволновался. А что с тобой будет, когда они начнут катапультироваться без всякой страховки? Так и до инфаркта недалеко. А вторая жизнь мне, очевидно, не светит», – Игорь Николаевич вздохнул, подавляя невольное раздражение на счастливчиков, которым судьба преподносит абонемент в театр, называемый жизнью. У него за душой был лишь разовый билет.

– Господин Ботков, теперь прошу вас, – полковник службы безопасности быстро взял себя в руки.

До двенадцати часов вся шестерка успела дважды побывать в катапультирующем кресле, а надпочечники полковника Северского – вбросить в его кровь годовую порцию адреналина.

«Что ж, теперь по расписанию обед, час отдыха и…вычисление любимца Бога, – Игорь Николаевич вышел из автобуса.

С утра безоблачное, прозрачно–голубое небо начало сгущаться, быстро перекрашивая голубой цвет в серый.

«Если он, конечно, тут есть», – додумал полковник свою мысль, всматриваясь в первые тучи, неторопливо полезшие по небу.

После обеда Аркадий Исаев, стоя перед Северским, краснея и потея, отказался дальше проходить испытания:

– Игорь Николаевич, я не могу, – бородач потупил глаза. – Не могу и всё.

– Я понимаю, Аркадий Иванович. Не корите себя. На вашем месте отказались бы девять человек из десяти. Если чувствуете, что не сможете, лучше отказаться. Вы правильно поступили, – Северский ободряюще хлопнул мужчину по плечу. – И спасибо вам.

Тот вскинул удивленные глаза:

– За что?

– Одним грехом у меня будет меньше.

Испытуемые встретили известие об уходе одного из них молчанием. Лишь неугомонный Миша Чистяков со вздохом произнес:

– У него точно не будет грудь в крестах.

«Если каждый из них про себя не добавил: «Но и головы в кустах тоже», то я ничего не понимаю в человеческой психологии», – Северский еще раз обвел взглядом сидящих в крошечной комнате отдыха командного пункта и вслух сказал:

– Повторяю, еще не поздно отказаться. Кстати, на это тоже требуется мужество.

Пятерка, как-то разом сгрудившись на полукруглом диване, молчала.

– Тогда не будем терять времени. Приступим к жеребьевке, – с этими словами полковник службы безопасности положил на стол карманный компьютер. Жеребьевка будет производиться следующим образом. Каждый из вас нажмет кнопку «Enter» на этом компьютере. Специальная программа на это нажатие сгенерирует случайным образом целое число, лежащее в диапазоне от единицы до шести. Это и буде ваш порядковый номер. Всё ясно?