Любимец Бога
Шрифт:
13 августа 2190 года. Пятница. 13.02. Дата и время по часам корабля.
Долгую минуту пилоты «Прорыва» ошарашенно смотрели друг на друга.
– Но если мы в черной дыре, то мы давно уже должны быть мертвы. – Американец вытер рукой выступивший на лбу пот. – Чудовищное тяготение, чудовищные плотности…
Борис, не отвечая, долго смотрел на монитор, словно взглядом пытаясь заставить гравитометр показать что-то другое, а не эту красную полоску,
– Все правильно, – наконец сказал он.
– Что правильно?
– Мы у Бога.
– Что, вот эта черная дыра, в которой мы непонятно как еще живы, и есть обитель Бога? Дыра – Его апартаменты?
– Ну, скорее всего, Его апартаменты – гиперпространство, а это так, загородная резиденция. А ведь такой вариант Хохлов предполагал. Но я с этими астероидными событиями совсем выпустил из головы его слова.
– Какие слова? Да объясни ты все толком.
– Сейчас, Хью, сейчас, дорогой. Дай собраться с мыслями. – Борис энергично потер лицо руками. – Значит, так. Как, по-твоему, должен предстать перед нами Бог?
– Ммм… не знаю. А как раньше Он являлся людям?
– В Священном Писании сказано, что человек Его лицезреть не может. Поэтому от Него являлся либо ангел, либо Его мысли озвучивал какой-нибудь человек, которого впоследствии называли пророком, Мессией, святым. Вариантов много.
– А ангел это…
– Не знаю. Наше циничное просвещенное время обозвало это программой-голограммой Высшего Разума. – Борис пожат плечами.
– Так почему сейчас перед нами не появится этот ангел-программа-голограмма?
– Ты много от меня хочешь. Не знаю. Очевидно, каждое время требует своих декораций. Согласись, одним из обязательных признаков божественности является демонстрация чего-то необычного, чудесного, поражающего воображение людей.
– Черная дыра… да, ты прав, воображение это поражает. И самое большое чудо, что мы еще живы. Мы же, считай, будто находимся в атомном ядре.
– А вот тут ты не прав. Черная дыра, как мне объяснял академик Хохлов, это не обязательно громадные плотности. Теоретически могут быть дыры, плотность которых в десятки раз меньше плотности воздуха.
– Неужели?
– Поверь мне на слово, вернее, Хохлову. И я начинаю понимать, почему мы именно здесь. – Борис чуть улыбнулся вопросительно глядящему на него американцу. – Дело в том, что в черной дыре пространственные и временные координаты могут поменяться местами.
– Как это?
– Если в обычном пространстве, пройдя, допустим, пять километров, ты прошел именно пять километров, то здесь пять километров могут обозначать, что ты перескочил, к примеру, пять веков.
– Не понимаю.
– Попробую объяснить на пальцах, как и объясняли мне. Для простоты будем рассматривать не трех-, а двухмерное пространство, причем вообразим его себе в виде куска гибкой пленки. Направим ось времени перпендикулярно
– Но так можно заглянуть в будущее!
– Наверное, можно, – последовал спокойный ответ.
Американец еще раз оглядел экраны внешнего обзора:
– Если это загородная резиденция, то каков должен быть центральный офис?!
Соединенные Штаты Америки. Нью-Йорк.
31 августа 2192 года. Суббота. 20.15 по местному времени.
День Веселья, единственный день в году, когда отключаются «надсмотрщики», пульсировал фейерверками, карнавалами, музыкой и веселыми криками людей. В пустынном кафе сидели двое. Двое стариков.
– Ты как? Оклемался? Как рука?
– Кое-как. Эскулапы особенно и не старались. Зачем? Через неделю все равно читать «Быть или не быть». А потом мне уже совершенно будут не нужны старая сломанная рука вкупе с захламленной печенкой, прохудившимся сердцем и прочими проржавевшими органами.
– Ну, проржавевшей твою голову назвать трудно.
– Голова уже тоже туго соображает.
– Ничего себе туго. Такое придумала, что даже Главного Компа обманула. – Сказав это, Игорь Николаевич спокойно сделал глоток кофе.
За окнами кафе гремел салют, и сполохи разноцветных огней попеременно надевали на беседующих людей красные, синие, зеленые маски.
– Что-то я тебя не понимаю, – жестко сказал бывший программист.
– Ваня, спокойно. Я твой друг – это раз. Сегодня День Веселья. У всех чипы отключены. Так что о нашем разговоре никто никогда не узнает. Это два. И в-третьих. Это я убедил Совет Развития утвердить вердикт Главного Компьютера.
– А что, Совет был против?
– Некоторые говорили, что этот случай с сосной и экспрессом подозрителен и необходима тщательная проверка.
– А ты?
– Я сказал, что если Совет проголосует против решения Главного Компьютера, сказавшего «да», то это бросит большущую тень на Совет. И так очень многие недовольны тем, что Совет говорит «да» для некоторых знаменитостей, когда Машина говорит «нет». А тут обыкновенный гражданин, и ему Совет говорит «нет». Все скажут, что приберегли место для какой-нибудь отвергнутой звезды. А выборы в Совет, между прочим, не за горами. А ты, вместо того чтобы благодарить, кулаки на меня сжимаешь.