Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС
Шрифт:
Вокруг них двигалась толкотня очкастых писарей и дорожных регулировщиков. Впрочем, все они были довольно смелые и вели себя достойно, просили только дать выполнить им свой долг.
Но, несмотря на это, я не знал, как эти специалисты письменных столов смогут остановить шесть танков, рычащих впереди, напротив нас. Я немного прикрыл фланги этими новобранцами. Я посылал их занять самые отдаленные линии, чтобы избежать окружения пехотой Советов.
Я дергал генерала Вагнера по телефону:
– Танков и «Юнкерсов», ради Бога!
– Делаем все, чтобы помочь вам. Но нужно время! Держитесь! Держитесь! – с криком отвечал он мне.
Конечно, мы продержимся!
Была половина первого. Вот уже пять часов стоял я на бруствере, ходил вдоль и поперек, подбадривая добрым словом моих немцев и эстонцев. Я вглядывался в направлении нескольких ферм в долине. Красные, наверное, успели уже заметить за час, что мы не так уж сильны.
Один советский танк вышел из-за первой фермы, нагруженный двумя десятками пехотинцев. Пять других танков двинулись следом. Я успел еще крикнуть в телефон генералу Вагнеру:
– Они здесь!
На полной скорости они прошли мост, взобрались по склону. В тридцати метрах от нас пехота спрыгнула на землю. Это была финальная атака!
Ничего больше не оставалось, как расстрелять наш оставшийся боезапас и погибнуть. В момент, когда рвались мои последние снаряды, небо сотряс мощный рокот: появились «Юнкерсы»! Сорок, сорок пикирующих бомбардировщиков с воем неслись к земле. Все взлетало на воздух! Даже нас отбросило в разные стороны, так как танки неприятеля были рядом, а «Юнкерсы» лупили по куче как демоны! Три русских танка горели, другие развернулись и ретировались к лесу. Те из наших пулеметов, что уцелели в этой буре, косили отступавшую советскую пехоту. Мы кричали как бешеные! Мы выиграли бой!
В свою очередь подтянулись и огромные немецкие танки. К вечеру цвет штабного командования в полном составе был на передовой. Один немецкий полковник подошел поднять меня. Я влез в свою машину, так как был вызван на КП генерала Вагнера. Днем действительно было жарковато. До самых верхних командных эшелонов генералы следили, затаив дыхание, за нашей дуэлью, от которой зависела судьба Дерпта, Эмбаха и косвенно, рикошетом – Эстонии.
В полночь телеграмма из Главного штаба сообщила мне, что фюрер наградил меня Дубовыми листьями.
Вот так закончилась маленькая прогулка в Лемнасте, на большой дороге из Эстонии в Латвию, 23 августа 1944 года.
Эмбах
Что же стало с нашими двумя пушками и взводом валлонцев в заварухе под Ныо? Мы считали эти пушки и наших ребят потерянными. Один-единственный, кто уцелел, добрался до нас у плотины в Лемнасте. Он выжил в страшной рукопашной.
Однако наши люди не позволили взять себя легко. У них были хорошие пулеметы, и они отчаянно воспользовались пушками, стреляя прямой наводкой, в упор. Лейтенант Жиллис, командовавший ими, сообщил мне на рассвете 24-го, что его люди и пушки пробили окружение Советов и находились на позициях перед рекой Эмбах на западе от Дерпта.
Они гордились своим подвигом, и только и ждали случая, чтобы повторить его. Они быстро получили такую возможность. В четыре часа дня десять советских танков самого большого тоннажа двинулись в их направлении. Эти танки были очень тяжело уязвимыми. Жиллис, старый лис на русском фронте, подпустил их до двадцати метров. Его пушки были хорошо замаскированы. Русские уже считали себя хозяевами переправы через Эмбах. Когда они были прямо нос к носу, дуло в дуло, три наших орудия открыли огонь. Это был яростный бой. Русские танки разнесли своей стрельбой наши боевые группы, одна из наших
Танки не любят затягивающиеся дуэли с орудиями. Два из них загорелись. Это была большая потеря для врага. Другие танки вышли из боя и отошли западнее. У нас оставалась только одна пушка. Большинство прислуги лежало на земле убитыми или ранеными. Но честь была невредима, советские танки не победили нас!
Когда через несколько месяцев Жиллис вернулся из госпиталя, с большими черными очками на глазах, на шее у него был шарф Риттеркройца, которым его наградил Гитлер за подвиги.
До тридцати километров к северу от Дерпта жизнь стала как в аду. Советская авиация, когда-то не существовавшая, была теперь хозяйкой в небе. Она широко использовала американские самолеты. Эти эскадрильи, как рои ос, бороздили небо, зло прицепляясь к каждой дороге. Повсюду горели пожары: грузовики с горючим и боеприпасами, несчастные конные повозки крестьян среди лошадей, раздутых, как бурдюки.
Самая маленькая деревушка подвергалась атаке по десять раз в день: даже в нашем скромном поселке, Марии-Магдалине, в стороне от больших дорог мы жили больше лежа на земле, чем стоя. Самолеты ловко бороздили вокруг колокольни, пикировали, если солнце слепило нас, осыпали градом зажигательных бомб, затем выпрямлялись в вертикаль, шустрые, как ласточки, под чудесным летним солнцем. В двадцати километрах по кругу знали, где находятся деревни, стоило только увидеть огромные серо-черные столбы, вертикально поднимавшиеся в голубое небо.
Передвижение было практически невозможным, настолько дергала авиация. Приходилось преодолевать целые полосы огня. Сотни снарядов простреливали дорогу вокруг красноватых продырявленных грузовиков.
Я с трудом добрался до КП генерала Вагнера, срочно меня вызвавшего. Его грузовики, приписанные к КП, были замаскированы в ельнике за Дерптом.
Он довел до меня сведения о том, что положение становилось все хуже, так как:
– Говно! Говно! – сыпалось как груда тарелок.
Меня быстро ввели в курс дела. Атака советских танков, остановленная днем геройским сопротивлением нашей батареи, возобновилась на четыре километра западнее. Там находился важный мост через Эмбах. Этот мост охраняли более тысячи эстонцев. Появились две колонны танков. Тысяча людей удрала, даже не разрушив мост. Короче, вражеские танки перешли реку. В семь часов вечера они уже занимали перекресток в пятистах метрах к северу от Эмбаха. За ними шли два батальона советской пехоты и теперь наступали вместе с ними по флангам.
Я получил приказ нейтрализовать катастрофу. Я был должен при поддержке немецких танков добраться ночью до перекрестка, бросить людей в атаку на мост и взорвать его.
– Надо взорвать мост, вы слышите! Надо взорвать мост!
– Говно! Говно! Говно! – повторял, как мантру, наш генерал Вагнер, с налитыми как никогда кровью глазами.
Все это, конечно, было очень красиво. Но я должен был вернуться в Марию-Магдалину, поднять по тревоге батальон, находившийся первый день в новом составе, погрузить его на грузовики, которые обещали мне подать к десяти часам вечера. Только после этого мы отправимся колонной к западу. Едва ли мы подойдем к неприятелю до полуночи или к часу ночи. Где тогда будут большевики?