Любимый плут
Шрифт:
Его руки крепче прижали ее, уголки рта поднялись вверх. Он выпрямился, словно с его плеч свалилась тяжесть, и зашагал быстрее.
– Джоко, тебе незачем нести меня.
– Здесь только несколько шагов, – он свернул на улицу. – В Стрэнде мы возьмем кеб.
– Я могу идти, – пробормотала Мария. Однако ее протесты были неискренними, и они оба это понимали. Она положила руки поверх плеч Джоко, сомкнув пальцы около его уха. Ее грудь прижалась к его теплой, крепкой груди. Сильные руки Джоко
Биение сердца Марии участилось. Ее телу вдруг стало жарко от неподобающих мыслей. Приличной девушке викторианского воспитания следовало бы думать про объятия только одного мужчины. И этот мужчина должен быть ее мужем. Она содрогнулась.
– Холодно?
Мария слегка покачала головой и слабым голосом произнесла:
– Я тяжелая.
– Тяжелая, – согласился он со смешинкой в голосе. – Я прямо изнемогаю под этой тяжестью.
Несколько тихих слезинок прочертили горячие следы по ее холодным щекам.
– Ох, Джоко, какой ты добрый.
Это замечание заставило его хмыкнуть:
– Я? Нет, не совсем. Я дрянной – ты просто устала.
Сквозь густой туман, поднимавшийся с Темзы и застилавший набережную Виктории, они услышали цоканье копыт. Джоко пронзительно свистнул, и уже минуту спустя Мария с Джоко сидели в кебе, направлявшемся к ее дому.
Некоторое время они ехали молча. Как-то уж так получилось, что она осталась сидеть на коленях Джоко; он обнимал ее, а она – его.
– Как же они живут? – заговорила наконец Мария.
– Дети и Герцогиня?
– Да. Как им удается выжить?
Грудь Джоко всколыхнулась от глубокого вздоха.
– Ну откуда мне знать? Я не задаю вопросов, это не мое дело.
– Я думала…
Джоко встряхнул головой.
– Она – не ты, а ты – не она…
– Боже мой, конечно, нет! Если бы я была на ее месте, разве я жила бы там? Никогда. Я нашла бы другое место своим девочкам. И там были бы нормальные условия!
Мария почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Боль в колене ослабла, но теперь ей было жарко уже по другой причине. Давно забытый жар вдруг охватил ее.
– А у тебя есть девушка? – не удержалась она от вопроса.
– У меня? Нет. Откуда у меня быть девушке? Кому я нужен?
Кеб свернул на Обри Уолк. Они уже почти приехали. Джоко проводит ее до двери, а там, приподняв котелок и пожелав доброй ночи, оставит одну. И тогда…
Словно в ответ ее мыслям он спросил:
– Во сколько мне прийти к тебе завтра утром?
– Не знаю, – прошептала Мария. – Пораньше. Наверное, нам нужно составить план, но сегодня я слишком устала.
– Тебе нужно хорошо выспаться.
Вдруг Мария почувствовала, что не хочет расставаться с ним. Как она сможет вернуться в свою одинокую комнату и остаться наедине со всеми
Вдруг она расплакалась.
– Ну вот! В чем дело?
– И-извини, я н-не могу сдержаться. Джоко обнял ее крепче:
– Тебе больно?
– Стыдно признаться, но я плачу от жалости к себе.
– Ох, и все? – он неуклюже похлопал ее по плечу. – Это не вредно.
Мария встряхнула головой, пытаясь сдержать слезы.
– Это бесполезно. Просто я устала.
– Конечно, устала. Кто бы не устал? Кебмен натянул вожжи, останавливая свою клячу. Джоко открыл дверцу, вылез сам и помог спуститься Марии. Провожая девушку до двери, он бережно поддерживал ее, словно она была стеклянной. Когда она отперла замок и распахнула входную дверь, Джоко приподнял свой котелок:
– Желаю тебе доброй ночи, Рия. Он стал спускаться по ступеням.
– Нет, – прошептала Мария, чувствуя, как ее щеки горят огнем. Ох, как чудовищно она поступила, выжав из себя это слово. Она сжала губы, но слишком поздно.
– Что? – замер Джоко.
В наступившей тишине она пыталась понять себя. Голос викторианского воспитания смолк внутри нее, а голос морали, несущий осуждение и стыд, еще звучавший в ней, замерзал в холодной тьме парадного подъезда. Вместо него в ушах все сильнее пульсировала горячая кровь, напоминая о желании, экстазе и забытьи.
– Не желай мне доброй ночи, Джоко.
Из его груди вырвался нервный вздох. Котелок съехал назад, словно предоставляя лбу изучать ее лицо. Джоко серьезно смотрел на нее, нахмурив брови. Он неловко переступил с ноги на ногу. Когда он заговорил, его голос прозвучал чуть хрипло:
– Рия, вряд ли это хорошая идея. Знаешь, я ведь не нянька и не старая дева – компаньонка.
– Я знаю.
– Если я останусь, то останусь как мужчина. Мария протянула к нему руку. Ее рука была твердой, но голос дрожал.
– Останься, Джоко Уолтон. Пожалуйста, останься.
– Да, мэм, – сдвинув котелок на лоб, Джоко спустился со ступеней и бросил монетку кеб-мену.
– Благодарствую, сэр.
Мария зажгла лампу на столе холла. Держа ее перед собой, она стала подниматься по лестнице в свою комнату. У нее голова шла кругом от собственной смелости, и на второй лестничной площадке она прислонилась к стене.
Она услышала, как Джоко сзади нее закрыл дверь, щелкнув задвижкой. Затем она услышала звуки его шагов в холле, и вот уже его каблуки застучали по деревянным ступенькам, пока он поспешно поднимался вслед за ней.