Любить по-сицилийски
Шрифт:
Он поцеловал ее.
— Приятно узнать, что я не единственный дурак в нашей семье. Я поехал в Шотландию, потому что не мог больше и дня прожить без тебя.
Она прижалась к нему, задумавшись, имело ли к этому какое-то отношение нахождение Лоренцо в соседней Англии. Но спрашивать не стала. Ее уже это не волновало.
— Так вот он, последний кусок мозаики, о котором ты говорила. Мы четко входим в оставшееся пустое место.
— Странно, но я не уверена, что мозаика собрана, — проговорила она.
— Если мы любим друг
— Не знаю. Но у меня странное ощущение, что отсутствуют еще два кусочка.
— Забудь об этом, — сказал он, крепко обнимая ее. — Мы с тобой нашли друг друга. Я уже почти и не надеялся на это.
Она свернулась клубочком в его объятьях, радуясь своему счастью. Но мысль о том, что мозаика не совсем закончена, не оставляла его.
Оставалось еще два кусочка.
Хизер съездила в Англию и вернулась, когда в самом разгаре были приготовления к празднованию дня рождения Баптисты. Мероприятие должно было происходить в главном зале.
— Мы можем сразу убить двух зайцев, — сказал ей Ренато. — Я тут подумал о расширении дела, занявшись цветоводством. Цветы, выращиваемые на Сицилии, считаются лучшими в мире. Думаю, ты должна заняться этим бизнесом.
— С удовольствием, — ответила она.
— Я заинтересовался вот этим человеком. — Ренато протянул ей визитную карточку Винченцо Тордоне. — Он владеет оранжереями, которые могут снабжать нас цветами даже в зимнее время. Тебе надо встретиться с ним. Если он предложит высококачественный товар, мы можем украсить дом его цветами на мамин день рождения, а потом заключить с ним и договор.
Хизер навестила Винченцо Тордоне в его офисе в Палермо. Этот высокий, худой мужчина с седыми волосами, лет семидесяти, был настолько обходительным и вежливым, что тут же завоевал симпатию Хизер. В его оранжереях в пригородах Палермо, куда он привез Хизер, она пришла в неописуемый восторг, увидев великолепные цветы.
— У меня есть свое дело в Риме, — рассказывал он, когда они присели отдохнуть и выпить марсалы. — Хороший бизнес. Моя жена была римлянкой, и мы вместе вели его. Но после ее смерти я передал дело своим детям, а сам вернулся на родину.
— Значит, вы сицилиец?
— О, да. Я родился в этой стране и прожил здесь лет двадцать с лишним. И когда умру, похоронят меня обязательно в этой земле. Здесь лучшая в мире земля для выращивания цветов. Больше нигде вы не найдете такой плодородной почвы.
Он попросил ее рассказать немного о себе, и, опуская некоторые детали, Хизер поведала, как приехала из Англии и вошла в семью Мартелли.
— Вам кажутся странными здешние обычаи? — осторожно спросил он.
— Нет. Все были так добры ко мне, особенно моя свекровь, Баптиста. Она с самого начала взяла меня под свое крылышко. Она даже подарила мне свое имение, «Белла Розария».
— Ах, да, я слышал об этом… Говорят, там растут прекрасные цветы.
—
Когда Хизер приехала домой, то с радостью сообщила Ренато, что цветы первоклассные. Они заключили сделку об экспорте его продукции и с Сицилии, и из Рима, а также отдельную сделку о доставке цветов на празднование юбилея Баптисты.
В этот день Баптиста выглядела великолепно. Служанка помогла ей одеться и вплела в ее волосы жемчужины.
Раздался стук в дверь, и появились все ее сыновья и Хизер. Они принесли вино и фужеры, чтобы выпить за здоровье мамы перед тем, как начнется праздник.
Приняв поздравления, Баптиста собралась было идти, но Ренато задержал ее.
— Подожди еще минутку. У меня есть еще один тост, — сказал он. — Я хочу выпить за своего брата, Лоренцо, храбрости и честности которого я обязан своим счастьем. Я совершил ужасную ошибку, которая чуть не разрушила жизни трех людей. По дороге в церковь мы все трое знали, что этого брака не должно быть. Но казалось, уже слишком поздно. И только один человек решился остановить этот непоправимый шаг. Дорогой брат, ты подарил мне женщину, которую я люблю. И за это я от всей души хочу поблагодарить тебя.
— И я тоже, — присоединилась к тосту Хизер.
Баптиста плакала от счастья. Но Ренато заключил Лоренцо в свои крепкие объятья, а Бернардо похлопал обоих братьев по спине.
— Спасибо, — прошептала Хизер Ренато, когда он повернулся к ней.
— Мне следовало давным-давно сказать это.
Предпоследний кусочек в мозаике занял свое место, теперь оставался только один.
Баптиста спустилась к гостям под руку с Ренато. Вдыхая знакомый аромат цветов, расставленных повсюду, она растроганно улыбнулась.
— Они так прекрасны, мои дорогие, — сказала она, присаживаясь на свой стул-трон. — Спасибо.
— Есть еще кое-что, — сказал Ренато. — Мужчина, который вырастил эти цветы, хотел бы лично поздравить тебя и преподнести особый подарок.
— Очень мило с его стороны.
— Но… — Вид у Ренато был не совсем уверенным. — Мама, ты готова к небольшому сюрпризу… конечно, приятному?
— Конечно. Ты же меня подготовил. А чем синьор Тордоне хочет удивить меня?
— Сейчас увидишь.
Ренато кивнул, слуга открыл дверь, и вошел Винченцо. Он шел к Баптисте, не спуская с нее глаз.
Она тоже пристально смотрела на него. Хизер заметила, что она приподнялась и потом с легким вздохом опустилась обратно в кресло. Она неосо знанно прикрыла рот рукой, когда Винченцо подошел к ней, держа в руке одну красную розу.
Но Баптиста, казалось, не видела ее. Все ее внимание было сосредоточено на лице этого мужчины.
— Феде! — наконец произнесла она, не веря своим глазам. — Феде!