Любить то, что есть. Четыре вопроса, которые могут изменить вашу жизнь
Шрифт:
Все ужасное происходит только в нашем мышлении — нигде больше. Реальность всегда добра, даже в ситуациях, напоминающих ночные кошмары. История, которую мы рассказываем, — это всего лишь кошмарный сон, переживаемый нами. Когда я говорю, что самое худшее из того, что может быть, — это убеждение, то я выражаюсь буквально. Самое худшее из того, что может быть, — это система ваших неисследованных убеждений.
Страх перед смертью
При обучении Работе я люблю использовать исследование для того, чтобы провести людей через то, чего они больше всего боятся, через худшее, что могло бы случиться.
Я сидела рядом со многими людьми, находившимися на смертном ложе, и после того как мы проделывали Работу, они всегда говорили мне, что им хорошо, Я помню одну очень испуганную женщину, которая умирала от рака. Она попросила, чтобы я посидела с ней, поэтому я пришла. Я села около нее и сказала: «Я не вижу проблемы». Она ответила: «Не видите? Ну хорошо, я покажу вам проблему» — и откинула простыню. Одна ее нога так распухла, что была почти вдвое толще, чем нормальная нога. Я смотрела, смотрела и все еще не могла найти проблему. Она сказала; «Вы, наверное, слепая! Посмотрите на эту ногу. А теперь взгляните на другую», И я сказала: «О, теперь я вижу проблему. Вы страдаете от убеждения, что эта нога должна выглядеть так же, как та. Кем бы вы были без этой мысли?» И она поняла. Она начала смеяться, и страх улетучился через этот смех. Она сказала, что чувствует себя более счастливой, чем когда-либо в своей жизни.
Однажды я навещала женщину, которая умирала в хосписе. Когда я вошла, она дремала, поэтому я просто сидела около ее кровати, пока она не открыла глаза. Я взяла ее за руку, и мы говорили в течение нескольких минут, потом она сказала: «Я так боюсь. Я не знаю, как умирать», Я спросила: «Дорогая, это правда?» Она ответила: «Да. Я просто не знаю, что делать». Я сказала: «Когда я вошла, вы дремали. Вы знаете, как засыпать?» Она ответила: «Конечно». И я сказала: «Вы закрываете глаза каждый вечер и засыпаете. Люди с нетерпением ожидают сна. Все это похоже на смерть. В этом нет ничего ужасного, если исключить вашу систему убеждений, утверждающую, что в этом есть что-то еще», Она сказала, что верит в загробную жизнь, и добавила: «Я не знаю, что делать, когда я попаду туда», Я спросила ее; «Можете ли вы на самом деле знать, что вам нужно будет что-то делать?» Она ответила: «Полагаю, что нет». И я сказала; «Вы ничего не должны знать, все в порядке. Все, что вам нужно, там для вас есть, вы не должны об этом задумываться. Все, что от вас требуется, — это заснуть, когда нужно, а когда проснетесь, вы будете знать, что делать», Конечно, я говорила ей о жизни, а не о смерти.
Затем мы перешли ко второму вопросу. «Можете ли вы быть абсолютно уверены, что не знаете, как умирать?» Она рассмеялась и сказала, что предпочитает быть со мной, а не со своей историей. Какая радость, что не надо никуда идти, кроме того места, где мы уже находимся сейчас.
Когда ум размышляет о смерти, он смотрит на ничто и утверждает, что это нечто, для того чтобы устраниться от познания того, чем он — ум — в действительности является. Пока вы не будете знать, что жизнь равнозначна смерти, вы всегда будете пытаться контролировать то, что происходит, а это всегда причиняет боль. Без истории, которая противостоит реальности, никакой печали быть не может.
Страх перед смертью — это последнее, что скрывает наш страх перед любовью. Мы думаем, что мы боимся смерти нашего тела, хотя в действительности мы боимся смерти нашей идентичности. Но через исследование, когда мы понимаем, что смерть — это только концепция и что наша идентичность
Потеря близких нам людей — это еще одна концепция. Я была в родильной палате, когда родился мой внук Рэйс. Я полюбила его, как только увидела. Потом я поняла, что он не дышит. Врач с тревогой посмотрел на его лицо и сразу же начал что-то делать с ребенком. Сестры понимали, что эти процедуры не действуют, и можно было заметить, что в палате нарастает паника. Все, что они делали, не срабатывало — ребенок не дышал. В какой-то момент Роксана посмотрела мне в глаза, и я улыбнулась. Позже она сказала мне: «Ты знаешь эту улыбку, которая часто бывает на твоем лице, мама? Когда я вижу, что ты на меня так смотришь, меня охватывает волна покоя. И даже если бы ребенок не начал дышать, со мной все было бы хорошо». Вскоре после этого дыхание пришло к моему внуку, и я услышала, как он кричит.
Я рада, что Рэйсу не нужно было дышать для того, чтобы я его полюбила. Чьим делом было его дыхание? Не моим. Я не собиралась упустить ни одного мгновения рядом с ним, независимо от того, дышит он или нет. Я знала, что даже без единого вдоха он жил полной жизнью. Я люблю реальность такой, какая она есть прямо сейчас, а не такой, какую могла бы создать моя фантазия.
Генри: Я злюсь на смерть, потому что она разрушает меня. Я боюсь умирать, Я не могу принять смерть. Смерть должна предоставить мне возможность реинкарнации. Смерть мучительна. Смерть — это конец. Я никогда не хочу испытывать страх перед смертью.
Кейти: Давайте начнем по порядку. Прочтите еще раз ваше первое утверждение.
Генри: Я злюсь на смерть, потому что она разрушает меня.
Кейт: Если вы хотите жить в ужасе, что ж, получите свое будущее. Это как раз то будущее, которое вы запланировали, мой дорогой. Давайте послушаем следующее утверждение.
Генри: Я боюсь умирать.
Кейти: Что самое худшее может произойти, когда вы умрете? Давайте поиграем с этим.
Генри: Смерть моего тела.
Кейти: А что произойдет затем?
Генри: Я не знаю.
Кейти: Хорошо, что самое худшее, по вашему мнению, может случиться? Вы считаете, что может произойти что-то ужасное. Что это?
Генри: Смерть — это конец. И я не появлюсь на свет снова. И души не существует.
Кейти: А потом? Вы не родитесь снова. Души не существует. Таким образом, ничего нет. То есть самое худшее, что может с вами случиться, — это ничто. А потом?
Генри: Да, но это мучительно.
Кейти: То есть ничто мучительно.
Генри: Да.
Кейти: Можете ли вы действительно знать, что это правда? Как ничто может быть мучительным? Как оно может быть чем-то? Ничто — это ничто.
Генри: Я представляю это ничто как черную дыру, которая очень дискомфортна.
Кейти: Итак, ничто — это черная дыра. Можете ли вы действительно знать, что это правда? Я не говорю, что это неправда. Я знаю, как вы любите ваши истории. Это старая история о черной дыре.
Генри: Я думаю, что это худшее, что может произойти.
Кейти: Хорошо. Итак, когда вы умрете, вы навсегда попадете в большую черную дыру.
Генри: Или в ад. Я называю эту черную дыру адом.
Кейти: Большая адская черная дыра навсегда.
Генри: И адское пламя.
Кейти: И пламя большой адской черной дыры навсегда.
Генри: Да, и она отвращена от Бога.
Кейти: Полностью отвращена от Бога. Пламя и тьма в этой большой адской черной дыре. Я хочу спросить вас, можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?