Любить впустую

Art Даша

Да, я храню эту фотографию как зеницу око уже десять лет, поэтому она такая потертая. На ней вовсе не тот Рома, каким он является сейчас. Тогда в нём не было и намека на ту показную крутость, которая есть сейчас. Ничего в том улыбчивом парне в солнцезащитных очках не напоминало этого угрюмого типа, что я вижу перед собой.

На этом снимке Рома обнимает меня за плечи, одаривая своей детской уверенностью. Помню, как он принялся щекотать меня, когда я отказывалась улыбаться вместе с ним в камеру фотоаппарата Дины, не желая подчиняться

его сестре.

Сложное было время. Только Дине и Роме удалось сблизиться со мной, когда я думала, что осталась в этом мире совсем одна. Я ни с кем не разговаривала, пряталась по углам, пока эти двое не поставили себе цель вывести меня из замкнутого пространства, которым я окружила себя сразу после смерти родителей.

Это фото памятно для меня, как и браслет, который все время согревал мою руку, когда реальный Рома оплескивал меня холодной водой.

– А, погоди-ка, не могу поверить, что нам так подфартило!

– Что там?
– вскинулся один из тех двух, которых я не знала.
– Это дневник, что ли? Охренеть!

Моё сердце рухнуло вниз на скоростном лифте. Я с трудом проглотила слюну, ставшую вдруг вязкой и горькой. Рома нахмурился, но ничего не сделал, чтобы остановить своих идиотских дружков.

– Я могу это выдержать, ведь надежда жива. Но мне все сложнее с этим справиться, - прочитал вслух Коршунов, имитируя голос из мыльной оперы. Я еле сдержалась, чтобы не поддаться порыву, закрыть уши руками. Зато зажмуриться все же пришлось.
– Может, стоит сделать так, как хочет он? Смогу ли я сдержать себя? Я должна попытаться. Ради него. Ради себя.
– Придурок загоготал, словно гусь, вызывая у меня желание тюкнуть его по тупой голове и отправить в суп.
– Он так изменился, и пора это принять...

– Хватит!
– оборвала его я, помня, что последует дальше.
– Перестань! Верни мне блокнот!

Я кинулась на парней, надеясь прорваться сквозь стену из их сотрясающихся в отвратительном смехе тел. Я хотела взглянуть на Рому, увидеть его реакцию, но не хватило мужества.

– Это ещё не все!
– Коршунов повелительно поднял руку, переворачивая страницу.
– Что может быть более отрезвляющим, чем его попытка сдернуть браслет, который он сам и надел, приказав никогда не снимать?
– Он посмотрел на мои руки.
– Не об этом ли браслете речь?
– Я зарычала, спрятав руки за спину.
– Просто украшение, но я уже одно целое с ним...

Коршунов остановился, удивленный тем, что блокнот исчез из его рук. Он посмотрел назад, на Рому, который и вырвал книжку из его рук.

– Не хочу и дальше слушать эту сопливую и бессмысленную фигню, - бесстрастно произнес он.
– Я хочу курить. Мы идем или как?

Рома смирил меня взглядом, от которого по телу прошла дрожь. Он перекинул блокнот через головы своих друзей. Я подпрыгнула, немного сместившись в сторону, чтобы поймать свое сокровище.

– Сожги его, - приказал Рома, - чтобы я его больше не видел.

Или я сам сожгу.

Я опустила голову вниз. Волосы тут же упали на лицо, скрывая слёзы, высвободившиеся из плена. Нижняя губа предательски задрожала. Я отвернулась, сдерживаться уже не получалось. Слезы заструились по щекам. Я хотела всхлипнуть, но не могла этого сделать, пока они рядом.

– Да ладно тебе, Фирз, - в который раз рассмеялся Коршунов.
– У девчонки такие чувства к тебе! Кто ж знал, что майские мухи такие романтичные создания? Так сложно приласкать девчонку? Понятно же, что у неё зудит на тебя! Ну, хочешь, я ей займусь, раз у тебя не стоит на таких заучек?

Два дебила заржали. Я замерла, не поверив ушам. Как можно быть таким жестоким?

– На выход, - буркнул Рома. Его ничуть не покоробило предложение Коршунова. Казалось, он не обратил внимания на его слова.
– А то я кого-нибудь прибью, если срочно не закурю.

– Что он сделал?
– Дина вскочила на ноги, с шумом отодвигая пластиковый стул, который неприятно заскрежетал по кафельному полу столовой.

– Это не он, - выдохнула я, хватая подругу за руку, чтобы остановить её прыть.

– Да какая разница! Это его одноклеточные дружки!

– Сядь, - взмолилась я, увидев, что на нас начали оборачиваться. Всеобщее внимание доводит меня до белого каления. Сразу хочется стать черепахой, чтобы спрятаться в панцирь.
– Пожалуйста.

– Чёрт знает, что такое!
– с пылом произнесла Дина, но все же села, затем с таким же скрежетом пододвинула стул обратно к столу.
– Я все равно это так не оставлю! Я заставлю его заплатить за это.

– Как?
– насторожилась я.

– Ещё не придумала, - она поджала губы.
– Но я точно что-нибудь придумаю, и тогда он будет страдать! Ох, как он будет страдать!

Её рука сжалась в кулак. Я зажмурилась, ожидая, что она сейчас ударит им по столу, но ни звука, ни вибрации не последовало. Открываю глаза, вижу нахмурившуюся Дину, которая усердно вглядывается куда-то позади меня.

– Что там?
– тихо произношу я, затем осторожно оборачиваюсь через плечо.

В столовую как раз входит Рома и его честная компания. Дина заскрежетала зубами при виде брата, а я затаила дыхание, вновь замечая нехарактерную бледность на его лице.

– Тебе не кажется, что ему нехорошо?
– спрашиваю я подругу, но продолжаю при этом исподлобья наблюдать за Ромой.

– С чего это?

– Он слишком бледный.

– Пфф!
– фыркает подруга, активно пользуясь мимикой лица.
– Можно подумать меня это волнует?

– Дина, - укоризненно качаю головой, поворачиваясь к подруге.
– Он все-таки твой брат.

– И что?
– Она взмахивает руками.
– Родственников, к сожалению, не выбирают! А ты - моя подруга, и он постоянно тебя обижает! К тому же я никакого недомогания не вижу.