Любить – значит страдать
Шрифт:
– Мы быстро. Хорошо?
Он протянул мне коробку, чтобы я сложила туда висевшие на доске фотографии и предметы с письменного стола, а сам принялся упаковывать одежду, лежавшую на верхней полке шкафа.
Мы поспешно собирали вещи в неуютной тишине. Я старалась отогнать все мысли прочь, не хотелось ни думать, ни чувствовать. Но ничего не получалось. Я не могла сдержать гнев, вспыхивавший каждый раз, когда она спрашивала, почему я уезжаю, словно это яв свое время покинула ее.
–
– Прости. Она меня достала, – скривилась я.
– Тогда давай просто уйдем.
– В любом случае вещи уже практически собраны, – согласилась я.
Эван повесил спортивную сумку на плечо и поднял упакованную коробку.
– Сейчас вернусь за последней, – кивнул он в сторону коробки с моими футболками, под которыми я спрятала папины фотографии.
Оглядев на прощание комнату, я внезапно поняла, что чего-то не хватает, и мне сразу стало не по себе.
– Ты идешь? – открыв дверь, спросил Эван.
– Спущусь буквально через минуту, – ответила я, лихорадочно обшаривая глазами комнату. – Хочу еще раз проверить.
– Тогда я сейчас вернусь, – сказал он, деликатно давая понять, чтобы я без него не уходила.
Я встала на колени и пошарила рукой под бюро, а затем – под кроватью. Подняла валявшееся на полу покрывало. Фотография, где я была снята вместе с папой, исчезла. Хотя кому она нужна, кроме нее! Единственная вещь, оставшаяся после отца. И она ее забрала!
Нет, ну надо же! Я была вне себя от злости. Сердце билось так сильно, что не хватало воздуха.
Я не стала ждать Эвана. И не спустилась во двор к машине. Я нашла ее на кухне. Она сидела за столом, резала томаты и слушала радио.
– Может, останешься пообедать со мной? – тепло улыбнулась она.
– Ты что, совсем больная?! – накинулась я на Рейчел.
– Ничего не понимаю. – Она была явно потрясена. – Я думала, что ты захочешь остаться на обед. Думала, мы сможем поговорить.
– О чем?! С чего это я вдруг стала тебе нужна? И неужели ты так сильно тоскуешь по отцу? И действительно ли винишь меня в его смерти? А как насчет твоего наркодилера, который всю душу из нас вытряс, потому что у тебя серьезныепроблемы? Что ж, замечательная тема для разговора за обедом! Нет уж, спасибо, я пас.
– Почему ты так себя ведешь? – спокойно спросила она и встала, чтобы подойти к прилавку.
– Ты это серьезно?! – Я не верила своим ушам. – Ты что, совсемрехнулась?
Она взяла пузырек с прописанным ей лекарством, высыпала на ладонь несколько таблеток и положила в рот, запив водой.
– Или ты, может быть, опять под кайфом? – бросила я ей в лицо.
– Что? Это лекарство для моего запястья. Но тебе-то какое дело? Ты же меня оставляешь. Тебе вообще на меня наплевать. – Голос ее дрогнул.
А меня словно что-то кольнуло в грудь. Случись это
– Да, мне действительно на тебя наплевать. Впрочем, так же, как и тебе на меня. Можешь принять хоть целый пузырек. Мне пофиг.
– Не понимаю, почему ты так разошлась, – неожиданно разрыдалась она. – Но я буду стараться. Не уезжай. Пожалуйста, Эмили! Мне очень жаль.
– Ничего тебе не жаль! – взвизгнула я, и она вздрогнула, словно от удара. Тогда я чуть понизила голос, и каждое мое слово было пропитано ядом. – Единственное, о чем ты действительно жалеешь, так это о том, что меня родила. Разве не так ты говорила во время очередного прилива пьяных откровений?! Конечно, чего уж там считать, сколько раз ты меня обижала! А я, глупая, тебе это позволяла. Но все, мое терпение лопнуло. Я тебе никогда не была нужна, а мне не нужна такая жизнь. И если тебе будет легче, считай, что я умерла. Ты меня больше никогда не увидишь.
Рейчел упала на пол и задергалась в конвульсивных рыданиях. А я повернулась к ней спиной.
Меня душила слепая ярость. Я буквально налетела на Эвана, который стоял на пороге и молча наблюдал за безобразной сценой. Он отвел глаза, и я сразу поникла. Боже, как унизительно!
Я вихрем промчалась мимо Эвана к машине. По щекам ручьем текли слезы.
– Эмма! – Эван догнал меня и схватил за руку.
– Я не могу, – отдернула я руку. – Не могу больше здесь оставаться. Нам пора ехать. Пожалуйста. Нам пора ехать.
Я отвернулась от него и села на место рядом с водителем. Закрыла глаза, чтобы остановить слезы, и постаралась дышать медленно и глубоко. Каждый вдох причинял невыносимую боль.
Эван сел рядом и достал из кармана ключи.
– Не желаю ее больше видеть. – Я закрыла глаза и яростно потерла лоб. – Я не могу…
– Знаю, – сказал Эван, заводя мотор. – Эмма, постарайся успокоиться. Дыши глубже.
Внезапно мне стало безумно стыдно. Я в отчаянии сдвинула брови.
– Эван, не знаю, что на меня нашло. Я была так… зла на нее. И не могла остановиться.
– Я еще никогда тебя такой не видел, – тихо произнес Эван. – Ты всегда все держала в себе. Да, на это было не слишком приятно смотреть, но, похоже, ты дошла до ручки.
– Эван, я вела себя просто ужасно. Нет, даже хуже, чем ужасно. Я, наверное, тебе противна. – Груз вины оказался настолько тяжелым, что я чувствовала себя совершенно раздавленной.
– Да, ты действительно меня потрясла, – признался Эван. – Ты была вне себя от ярости, и я очень надеюсь, что больше никогда не увижу тебя такой. Но, Эмма, после всего того, что она заставила тебя пережить, твой гнев вполне оправдан. Хотя слова о том, что ты умерла, были явно лишними. Они меня… встревожили.