Любить – значит страдать
Шрифт:
– Все может быть, – согласилась я, сделав вид, что поверила.
– Только не вздумай накручивать себя.
– Не буду.
Хотя, честно говоря, именно этим я сейчас и занималась: вспоминала все наши разговоры в течение дня. Но в результате так и не поняла, что заставило его столь внезапно покинуть школу. Похоже, что-то произошло именно за те несколько минут, пока я ходила брать художественные принадлежности. Причем случилось совершенно внезапно, но он почему-то не захотел поделиться со мной.
– Что ж, подождем до завтра. Утро
Закончив разговор, я достала из рюкзака учебники. Может, если сяду за уроки, то хоть немного отвлекусь от грустных мыслей.
Но не успела я погрузиться в вопросы политической теории, как раздался стук в дверь. На пороге возникла мама.
– Привет. Хотела узнать, не согласится ли Эван прийти к нам завтра вечером на обед. Я почему-то решила, что он с тобой.
И не успела я открыть рот, как она схватила торчавший из рюкзака Сарин учебник. Меня прямо передернуло, когда она вслух прочла название.
– А что это такое? – перелистав книжку, спросила она. – Нет, ну надо же, чему теперь учат в школе! Жаль, что в мое время такого не было.
– Это вовсе не для школы, – не подумав, ляпнула я.
И когда мама все поняла, у нее сразу сделались большие глаза. Я готова была провалиться сквозь землю.
– Так это для тебя? – спросила она, а затем изумленно, словно не верила, что такое возможно, сказала: – Значит, ты у нас до сих пор еще девственница. – (Я зарылась лицом в покрывало. Ну и денек! Хуже не бывает.) – Может, хочешь поговорить об этом? Вот уж никогда бы не подумала, что придется говоритьна такую тему! Но если надо, я готова.
При этих словах я приподняла голову и внезапно увидела застывшего в коридоре Джонатана. Нет, оказывается, бывает и хуже!
– Хм… ничего не надо, – произнесла я, чувствуя, что меня внутри всю корежит.
– Спрашивай, не стесняйся, – не сдавалась она.
Мама явно собиралась сесть на кровать, чтобы продолжить разговор, и, наверное, так и сделала бы, но тут Джонатан, решив обозначить свое присутствие, деликатно постучал в открытую дверь.
– Ты готова? – спросил он.
Мне было стыдно поднять на него глаза. Больше всего на свете хотелось превратиться в человека-невидимку.
– О да. – И она сразу стала прежней, так толком и не успев поиграть в дочки-матери. – Ну как, узнаешь у Эвана насчет обеда?
Я лишь молча кивнула. Все объяснения насчет его болезни застряли в горле. А когда она положила книгу на место, я быстренько засунула ее поглубже в рюкзак.
– Спокойной ночи, – тихо сказал Джонатан, пропустив маму вперед.
Я подняла глаза и встретила его широкую ухмылку.
– Спокойной ночи, – сгорая от стыда, ответила я.
Через пару минут хлопнула входная дверь. Я попыталась вернуться к домашнему заданию, но ничего не вышло. Сидела, как сомнамбула, уставившись
И примерно через час оно действительно пришло:
Да, – ответила я, прекрасно понимая, что не успокоюсь, пока не увижу его лично.
Засыпать в этом полном подозрительных шорохов доме всегда было непросто. А сегодня вообще оказалось практически невозможно. Я зажгла свет возле кровати, чувствуя, как колотится в груди сердце. Посмотрела на дверь. Я могла поклясться, что буквально секунду назад она пыталась в щепки разнести ее молотком, чтобы в конце концов добраться до меня. Но при включенном свете дверь выглядела как всегда – угольно-черной и абсолютно целой.
Я встала с кровати, натянула футболку с длинным рукавом и на цыпочках спустилась вниз, чтобы унять приступ паники. Устроилась на диване в гостиной и завернулась в одеяло. Потом нашла фильм, где было больше разговоров, чем действия. Такие фильмы действовали на меня лучше любого снотворного.
Примерно через полчаса скрипнула ступенька. Джонатан. Он поморщился от резкого звука и стал спускаться дальше.
– Привет, – устало поздоровался он, взял плед с канапе, сел возле меня на диване и кивнул головой в сторону телевизора: – Что смотрим?
– Сама не знаю, – ответила я, не слишком удивившись его появлению. – Понятия не имею, что тут происходит.
Он минут пять следил за разворачивающейся на экране скучнейшей драмой, а потом спросил, не глядя на меня:
– Скажи, тебя мучает один и тот же кошмар или разные?
– Разные, – ответила я, не отрывая головы от подушки. – Но они всегда заканчиваются одинаково. Я почти умираю.
Джонатан как-то странно притих.
Я повернулась и встретила его сочувственный взгляд.
– А тебе, насколько я понимаю, всегда снится одно и то же, да?
Он покачал головой и уставился в телевизор.
– Да, один и тот же сон, – медленно произнес он. У него на скулах заиграли желваки, взгляд стал жестким. – Они не хотят, чтобы я забывал, – едва слышно добавил он.
У него сразу окаменело лицо, а губы превратились в узкую полоску. Темные глаза без зрачков недобро сверкнули. И у меня мороз пробежал по коже.
Я уже собралась было спросить, что не дает ему спать по ночам, но неожиданно поняла, что не желаю знать, откуда в нем… столько ненависти. Передо мной сейчас был совсем другой человек. И с человеком этим мне вовсе не хотелось знакомиться поближе. Я поджала ноги, инстинктивно желая защититься от душевного холода.
Но вот Джонатан опять повернулся ко мне. На его губах играла озорная ухмылка, в уголках глаз собрались симпатичные морщинки. И он вдруг снова стал тем компанейским парнем, что мог затеять игру с водяными пистолетами. Просто наваждение какое-то. С недосыпа и не то померещится!