Любитель разговорного жанра

Певзнер Керен

– Договорились, - послушно ответила я.

– Ну, вот и славно. Целую, бай, - он повесил трубку.

"Но мне еще нужно заскочить на работу!", - хотела сказать я. Не успела. Ладно, постараюсь не задерживаться.

"Сразу к тебе", - это подразумевается, не заезжая домой. Значит его надо будет накормить и достать из шкафа его домашнюю майку. Ладно, иногда это даже приятно. А вот его мама будет недовольна. У нее вечно сморщенный носик, как будто она постоянно к чему-то принюхивается.

Тем временем, я уже была в Ашкелоне. Время близилось

к пяти и так как не нужно было идти с визитом в полицию, я решила заехать на работу. Все равно я ничего не успевала, так, что возьму несколько документов домой для перевода.

Здание, в котором я имела честь снимать контору, гудело как потревоженный улей. Около опечатанной двери покойного психоаналитика стояла группа зевак и возбужденно спорила. Мне не удалось проскочить мимо. Увидев меня, кто-то крикнул: "Вот она!" - и меня обступила плотная толпа любопытствующих.

"Да-а, - подумала я, - называется, поработала..."

На меня посыпался шквал вопросов:

– Это правда, что ты нашла тело?
– спросила пухленькая секретарша местного адвоката.
– Говорят, за тобой гнался убийца с пистолетом?

– И не с пистолетом, а с ножом, - компетентно добавил кто-то.

– Это его ревнивый муж зарезал, - веско сказал еще одна девица из маклерского бюро, - Коган, мир праху его, был любитель приводить дамочек в кабинет. У него там кушетка удобная.

– Сама, что ли, пробовала?
– ехидно поинтересовалась подружка.

Я взмолилась:

– Слушайте, имейте совесть, я целый день моталась по делам, дайте сесть и перевести дух.

Меня пропустили в мой кабинет, но я, конечно, зря надеялась, что все останутся за дверью. Наш народ тактом не обижен. Конечно же, вся небольшая комната тут же была заполнена народом.

– Ну, рассказывай!
– с нетерпеньем сказала одна из секретарш.

Честно говоря, я люблю быть в центре внимания, например, когда у меня платье сногсшибательное, или когда из отпуска выхожу. Но сейчас, после того, как уже несколько раз уже возвращалась к этим, леденящим душу, подробностям? Ну уж нет, увольте. И я попыталась сократить свое повествование:

– Да что говорить, вернулась за зонтиком, у него свет горит, я зашла он лежит, вокруг кровь...
– в таком телеграфном ритме я попыталась закончить, но не тут-то было.

– Ты подробнее, - сказал маклер Додик, сидя на краешке моего стола.

Я вдруг разозлилась:

– Слезь со стола, - рявкнула я на него,- тоже мне, желтая пресса нашелся - подробнее, - передразнила я его, - говорю же, лежит, рядом магнитофон пустой валяется, я и побежала к себе полицию вызвать. Потом полицейские пришли, тело упаковали и вынесли. Вот и все. А теперь валите отсюда, мне работать надо.

– Скучный ты человек, Валерия, - разочарованно протянула пухленькая секретарша, я все время забываю, как ее зовут, - неинтересно рассказываешь. Я бы, такое увидев, со страху бы умерла.

– Вот-вот, - подхватила я, - и в этом состоянии очень бы все красиво рассказала. Все, давайте по конюшням.

– Пошли, Додик, - она потянула маклера за рукав

и вся толпа вывалилась из кабинета в коридор.

Вся, да не совсем. В углу стояла незнакомая женщина, лет сорока-сорока двух, одетая изысканно, в нежно-палевый шелковый костюм и кружевную кофточку. Ее пальцы были унизаны перстнями, а в ушах переливались маленькие жемчужины. Глаза покраснели, весь облик выражал сильное беспокойство.

– Вы к кому?
– спросила я ее.
– Если насчет вчерашнего происшествия, то я не расположена говорить на эту тему.

– Я прошу вас, выслушайте меня, - взмолилась женщина.

– Садитесь, - сказала я, смирившись со своей судьбой.

Незнакомка мяла в руках мокрый, кружевной платочек.

– Дело в том, - начала она, - что я последней была вчера у доктора Когана, и он записывал наш сеанс на магнитофон, - она прижала к носу платочек и зашлась в рыданиях.

– Я не понимаю, чем я-то могу вам помочь?
– я протянула ей стакан с водой, но она даже не заметила его.

– Мой муж старше меня на пятнадцать лет, - сообщила она, глядя в пол, он занимает большой пост в Министерстве финансов. Последнее время он стал невнимательным ко мне, раздражительным, и я подумала, что у него есть любовница. Я не хочу с ним разводиться и ему не выгодно это, так как несмотря на его большую зарплату, я имею свой собственный капитал и все расходы по содержанию дома и прислуги лежат на мне. У нас большой трехэтажный дом в Барнэа.

– Кстати, вы не представились, - перебила я ее.

– Ах, да, извините, - она порылась в сумочке и вытащила тисненую золотом визитку. На ней было написано: Шарон Айзенберг, член правления благотворительного фонда "Америка - терпящим нужду". Ниже были напечатаны адрес, телефон, факс, в общем, все как положено.

– Госпожа Айзенберг, я все-таки не пойму, чем могу быть вам полезна? Я всего лишь скромный переводчик с русского и английского, и никогда не участвовала ни в каких фондах.

– Нет-нет, я не этого прошу у вас. Все дело в кассете, - она испуганно взглянула на меня и снова уставилась в пол.

– В какой кассете?
– это уже было выше моего понимания.

– Понимаете, обычно доктор Коган записывал все сеансы на магнитофон, объяснила госпожа Айзенберг.
– И в этот раз тоже. Я была приглашена к нему на последний сеанс, в шесть часов вечера. Он спросил, что меня мучает и я рассказала о том, что муж холоден со мной. Мы поговорили на эту тему и мне стало легче. Доктор посоветовал мне пообщаться с мужем нежно, но в то же время прямо. Я согласилась, после сеанса поехала домой и начала с мужем этот разговор. Видимо, что-то сделала не так, - она пожала плечами.
– В общем, он жутко вспылил. Наорал на меня, что я хожу ко всяким шарлатанам и выбрасываю деньги на ветер, хотя я тратила на сеансы свои деньги. А когда он узнал, что весь этот разговор был записан на пленку, то он просто стал невменяемым, кричал, что я опозорила его и что надо немедленно забрать эту пленку. Мы сели в машину и поехали обратно, к доктору, надеясь застать его в кабинете.