Любитель женщин
Шрифт:
Рой не услышал ее робкий протест.
— Но большую часть нашего богатства составляют земля, дома, картины, мебель. Если я не собираюсь питаться мебелью, то мне нужно работать. А работа — это экспедиции, статьи, книги, лекции. — Он дрожал от ярости. — Не думаю, что это повод для насмешек… даже со стороны человека, который считает деньги самой важной вещью на свете.
— Хорошо, хорошо, успокойтесь. — Эмма заговорила громче. — Я поспешила с выводами, прошу прощения. Я и не думала смеяться над вашей работой. — Помолчав, она
На пустынной дороге показался встречный автомобиль. Рой прищурился от света фар.
— Но вы много о них говорите.
Эмме не хотелось отвечать, но сама обстановка: пустынные ночные улицы, темный салон автомобиля, — казалось, располагала к интимности.
— Я уже объясняла: когда человек находится на грани выживания, он много говорит о деньгах.
В машине воцарилось многозначительное молчание. Наконец Рой переспросил:
— Вы? На грани выживания?
— О, сейчас-то я как сыр в масле катаюсь, — холодно ответила Эмма, — но в детстве все было иначе.
Рой ждал продолжения, однако Эмма молчала. Не дождавшись, он спросил:
— И что же было, когда вы были ребенком?
Возможно, причиной тому была усталость, а может быть, еще что-то, но у Эммы возникло ощущение, будто она и Рой — одни в целом свете, вне времени и пространства. Казалось, фантастическое путешествие в замкнутой капсуле будет продолжаться вечно, они никогда не вернутся в реальность и потому неважно, что она скажет Рою. И вот под влиянием этой иллюзии она рассказала ему то, чего не рассказывала никому, даже Эндрю.
— Пока я росла, у нас ничего не было — ни денег, ни постоянного дома, ни друзей, потому что мы часто переезжали. Мы снимали комнату или, когда маме удавалось, квартиру. По тем же причинам я не получила и настоящего образования. Возможно, поэтому… — Эмма вдруг замолчала.
Рой замер в ожидании, но, поняв, что она не собирается продолжать, спросил:
— Что?
— Поэтому у Тори все так неудачно складывается.
— Кто такая Тори?
Рой говорил очень тихо и мягко, словно боялся спугнуть дикое животное. Эмма улыбнулась. Сидя в машине, словно в теплом коконе, когда на окнами проплывали пустынные ночные улицы, она почти забыла, что существует такое чувство, как тревога.
— Тори — моя младшая сестра. В тринадцать лет она страдала анорексией, сейчас ей двадцать. Врачи уверяют, что худшее уже позади. Мы надеемся на лучшее.
Рой кивнул с таким видом, будто что-то знал об этом недуге.
— Она срывается?
— При каждом эмоциональном потрясении, но до такого состояния, как в первый раз, к счастью, не доходит. — Эмма вздохнула. — Иногда мне даже кажется, что ее болезнь — плод маминого воображения. — Ее саму удивляло, насколько она честна с Роем. — Но потом вдруг что-то пугает Тори, и все начинается сначала.
— У меня есть знакомый врач, специалист по анорексии. Я знаю, что родным
— Я же вам сказала, мама и Тори — и есть моя семья.
— Ваш отец умер? — мягко спросил Рой.
Эмма пожала плечами.
— Не знаю. Вряд ли. Он бросил нас, когда я была еще маленькой. Но, как видите, мы выжили.
— И он не поддерживал вас хотя бы материально? Вы не пытались с ним связаться?
Его предположение было настолько нелепым, что Эмма даже не обиделась.
— Думаете, нам нужен мужчина, чтобы решить все наши проблемы? — Она усмехнулась. — Как бы не так. Поймите меня правильно, я не хочу, чтобы мужчина распоряжался моей жизнью вместо меня. Может, когда мы с Тори были детьми, маме не помешала бы помощь, но сейчас нам никто не нужен. Я способна содержать семью. — Чтобы расставить все точки над «i», Эмма добавила: — Я независима, и мне это нравится.
— Нравится? — Рой нахмурился.
— Только так и должна жить современная женщина. Ни перед кем не нужно отчитываться.
По мере их приближения к центру города, дома вокруг становились все лучше, улицы — зеленее.
— Деревья и сады, — вдруг сказала Эмма. — По ним сразу можно понять, где живут богачи. Широкие улицы, много зелени, сад при каждом доме.
— Так вот почему вы поселились у Аманды? — В голосе Роя снова появились резкие нотки. — Чтобы жить, как богачи? — Эмма застыла, и он натянуто извинился: — Прошу прощения, мне не следовало это говорить. Это не предусмотрено нашим сегодняшним соглашением.
— Соглашением?
Эмма чуть повернула голову и в свете уличных фонарей заметила играющие на скулах Роя желваки. Делая поворот, он крутанул руль так резко, словно хотел повергнуть на землю злейшего врага.
— Ну да, стандартной сделки между полами. Вы хороши собой, я о вас забочусь.
— Это не так…
— А когда все закончится, — хрипловато продолжил Рой, — мы вежливо попрощаемся и пожелаем друг другу спокойной ночи.
Он остановил машину и выключил фары. В салоне сразу стало очень темно, а Рой, показалось Эмме, стал гораздо ближе. Иллюзия безопасной капсулы развеялась. Рой был слишком близко, дышал слишком громко. Эмма облизнула внезапно пересохшие губы.
— С-спокойной ночи.
Она с отвращением услышала дрожь в своем голосе. И это после громких заявлений о собственной независимости! Этак Рой подумает, что она ведет двойную игру.
Рой повернулся к ней лицом.
— А может, и нет.
Воздух в салоне, казалось, потрескивал от напряжения. Но на этой улице фонари горели не очень ярко, и Эмма не могла рассмотреть выражение лица Роя, она и силуэт-то его видела не очень четко. Рой подвинулся и то ли случайно, то ли нарочно коснулся ее обнаженной шеи. Эмма охнула и не увидела, а почувствовала, что Рой расслабился.