Шрифт:
1
Мелкий нудный дождик зарядил с двух часов дня и словно пытался испортить настроение. Но Ирина не поддавалась погодным козням и, выполнив свои обязанности перед Васей, то есть покормив его, выслушав впечатления о только что просмотренной программе «Прокатаем тачку», с чистой совестью начала собираться на культурное мероприятие. Перебрала платья, посетовав, что давно не обновляла свой гардероб, и остановилась на черной кофточке, выгодно подчеркивавшей ее вполне стройную талию, и строгой юбке. Последними штрихами довела до совершенства макияж
— Так дождь же ливанул… Нормальные люди дома сидят, в компьютер играют. Даже собак не видно. По домам сидят. Что-то неохота мне мокнуть.
— Вася, не вредничай, — строго приказала Ирина. — Какое там мокнуть? Мы же в машине поедем!
— В пробках стоять? — заскандалил мальчишка. Опять ему все не слава богу, и Ирине захотелось дать Васе подзатыльник. Избаловала она его, вконец парень распустился. Был бы свой — так и наподдала бы. Но на чужого сына руку не поднимешь…
— Мы выезжаем за два часа до начала. Понял? Так что успеем. Не ворчи, как старый дед… За нами специально Катя приедет. Думаешь, мне легко было ее уговорить с нами пойти? Она оперу не любит.
— Она ее ненавидит… — пробурчал Вася. — И я ее терпеть ненавижу.
— Так не говорят, Вася, — решила заодно заняться культурой речи мальчика бывший педагог Ирина. — Говорят либо «не терплю», либо «ненавижу».
— А так это… эмоциональнее, — проявил свою недюжинную способность к развитию речи Вася.
— Короче, спорить не будем. Давай надевай голубой свитер. И не забудь руки вымыть.
— А-а, мы там кушать будем? — оживился мальчик, натягивая через голову парадный свитер.
— Естественно, чем тебя еще на оперу заманишь?
Ирина в последний момент решила, что в черной кофточке у нее какой-то похоронный вид. С годами черный цвет ей шел все меньше. «Старит он меня», — подумала она с огорчением.
Когда она вышла в розовой блузочке, Вася заулыбался.
— Совсем другое дело. А то будто наша химичка. Она тоже вечно в черном ходит. Как ворона… И голос такой — каркает, каркает…
— Вася, хватит осуждать людей! — оборвала его Ирина, обувая туфли на высокой шпильке. Наконец подвернулся случай обновить туфли, которые уже два месяца лежали в коробке.
Снизу в домофон позвонила Катя:
— Готовы? Я машину прямо к подъезду подогнала, чтоб не мокли.
Вася в машине повеселел. Крутил настройку радио, комментировал шутки дикторов, потом заявил:
— Когда буду диктором, никогда не стану такие глупости говорить.
— И правильно, Васенька, — похвалила его Катя. — Кстати,
— Кать, ну что ты при мальчике… — упрекнула ее Ирина. — Мы, между прочим, на мировую премьеру едем.
— Да ты что? — обрадовалась Катя. — Ух ты! Вот это звучит! Мировая премьера! Так своим коллегам в поликлинике и расскажу. И как же ты раздобыла билеты? Небось, народ ломанулся, все билеты расхватали.
— А мы на халяву идем. Меня пригласила подружка, она на виолончели играет в оркестре. Заодно познакомлю вас.
— Так оркестр наш?
— Наш, а опера американская, совсем новая, с пылу с жару, если можно так выразиться. Один американец написал, по рассказам Чехова. А премьеру решил здесь устроить, на родине его любимого писателя Чехова. Правда, он его только на английском языке читал.
— Откуда ты все это знаешь? — подивилась осведомленности Ирины подруга.
— Так мне Сонечка рассказала, подруга, которая на виолончели играет.
— Как-то странно это… — удивился Вася. — Рассказы Чехова петь… Да еще на английском… Там про Ваньку Жукова будет? Или хоть про Каштанку? Хотя вряд ли про Каштанку. Это было бы уже совсем неправильно — за собаку петь… И за гуся… И за свинью… — принялся он перечислять известных ему героев рассказа и расхохотался, представив, как на сцене какой-нибудь оперный певец будет хрюкать на глазах у всех.
— Ни про Ваньку твоего, ни про Каштанку, ни про прочую живность не будет, — коротко ответила Ирина.
— Ну хоть про девочку, которая младенца в колыбельке задушила, будет? Она ее душит, а та поет. Так всегда в опере бывает. Мне папа говорил.
— Вась, ты хоть помнишь, как рассказ называется?
— Помню, мы в школе читали. «Спать хочется» называется.
— И этого не будет, — разочаровала Васю Ирина.
— Так что же будет? — удивился Вася, исчерпавший все свои познания о творчестве Чехова.
— Будет «Несчастье».
— Ну, это тоже ничего. Наверное, что-то страшное или жалостливое.
— Про любовь…
— Так зачем я с вами еду? — возмутился Вася.
— Кушать едешь, забыл?
— Ладно… — мрачно ответил Вася. — Но такой ценой добывать себе пропитание…
— Слушай, откуда он нахватался такого? — удивилась Катя. — Вроде совсем дитя, а такие речи толкает!
— Дитя… — скривился Вася. — Я уже почти достиг тинейджерского возраста.
Машина тем временем ползла в общем потоке, но иногда он рассасывался, и Катя нажимала на газ.
— Ничего едем, сносно. Вчера гораздо хуже было. Я даже успела поужинать в машине. Кстати, как там наши ребята Саша и Антон?
— Да кто их знает, — пожала плечами Ирина.
— И ты что, даже не волнуешься? — изумилась Катя.
— Отволновалась… — сухо ответила Ирина. — Решила, что ничего с ними случиться не может. Это я так себя успокаиваю. Новороссийск — не Чечня. И даже не казачья станица. Где тоже пораспустились все, будто живут в своем отдельном государстве… — вспомнила она опасные приключения мужа в Новоорлянской. — К тому же они вдвоем.