Люблю и ненавижу
Шрифт:
А напоследок я скажу… Как-то у нас так неинтересно на Руси сложилось, что никто ни за что не отвечает. Погубил дело – пошел на повышение. Зажуковал миллиарды – стал гражданином Великой Британии. Безнаказанность стала нормой жизни, никому уже и в голову не приходит, что должно быть иначе. Где вы, старорежимные майоры и полковники, стрелявшиеся, когда ревизия обнаруживала растрату? В Небесной России? Спуститесь вниз и плюньте в лицо своим праправнукам. Не знаю, может, нам как-то потихоньку выбираться из этой ямы и начать воплощать идею исполнения наказаний.
Например: господа, распилившие огромный бюджет и устроившие самые провальные
Едина мать
Вот уже несколько месяцев в средствах массовой информации длится острое предвыборное воспаление патриотической лексики. «Россия», «Родина», «Русь»!! – надрываются политики, пытаясь приватизировать огромный национальный ресурс: прилагательное «русский» и существительное «Россия». Эти люди прекрасно знают, что они делают. Это не демагогия, не спекуляция. Это чистой воды магия.
Лет пятнадцать тому назад я предприняла изыскания на тему такого загадочного явления, как патриотическая песня. Люди старшего и среднего возраста помнят, как хоры из сотен человек с утра до вечера пели «Родина! Мои родные края! Родина! Мечта и песня моя!», «И где бы я ни был, куда бы ни шел я, пред Родиной вечно в долгу»; «Я люблю тебя, Россия, золотая моя Русь, неразгаданная сила, нерастраченная грусть»; «Зову тебя Россиею, единственной зову, не знаю счастья большего, чем жить одной судьбой, грустить с тобой, земля моя, и праздновать с тобой» и так далее, без числа.
Я открыла, что сущность патриотической песни абсолютно враждебна собственно народному творчеству, запечатленному в фольклоре. Народ не пел ни о своей красоте, ни о своем величии. Он даже не называл себя русским. Иногда пели о своем родном месте – дескать, «ой, Самара-городок, беспокойная я», или «славен город Ярославль», или «выду на улицу, гляну на село – девчонки гуляют, и мне весело». Но по большей части песни сочинялись о другом, – о доле, о воле, о том, что «мне казалось – он смеется, а он навек расстается», о том, что лучина догорает и не житье теперь без милой.
Патриотическая песня – идеологическое изобретение 1930-х–1970-х годов. Магический ритуал, специальное, систематическое одурманивание Единой матери сладкими, льстивыми словами, чтоб спала себе, пьяненькая, изнасилованная, ограбленная, с мокрым подолом и переломанными ребрами, спала и слушала самые отборные, самые красивые речи о том, какая она чудная, величавая, любимая, драгоценная, заветная.
А когда Едина мать проснулась с тяжелой похмельной головой и стала дико озираться кругом, начали кричать о том, что ее надо срочно спасать, что она гибнет и пропадает.
Новые времена принесли новые патриотические песни. По ТВ крутят клип рок-группы «Алиса» «Небо славян», смонтированный с кадрами из фильма «Александр Невский». Из песни изумленный слушатель может узнать, что «нас точит семя орды, нас чего-то там басурман (не разобрать), но в наших венах кипит небо славян… все это наша земля, все это мы». Поет, а точнее, вопит этот текст бывший борец с тоталитаризмом, в высшей степени талантливый артист Константин Кинчев, с совершенно обезумевшими глазами и при том сильно изможденный – в его-то сорок пять лет. Возникает предположение, что в многострадальных кинчевских венах кипело не только небо славян, но и немало очень вредных для мозга химических соединений.
Езус Мария, какое нас точит
Вот такой теперь патриотизм – всех обругать, оскорбить, растолкать во имя какой-то своей самодельной трехгрошовой правды. Чтобы вместо богатой, цветущей сложности было что-то однокрасочное, убогое, зато единое.
Прежние патриотические песни пелись от имени безымянного коллективного «Я», как бы вот весь народ хором и пел. Нынешние используют слово «мы», акцентируя то, что есть и не «мы» – и эти «не мы» суть чистые бяки-закаляки. Они тоже подкрадываются к Единой матери и хотят ей попеть в уши чего-нибудь сладкого, но «мы» предупреждаем: это враги. «Мы» любим Едину мать, мы спасаем Едину мать, а они губят Едину мать. Короче говоря, нешуточная свалка идет подле тела Единой матери, и можно было бы назвать ее идеологической, если бы в ней просматривалась хоть одна идея.
Но с идеями плохо. Есть только нечто вроде государственной задумки, которая состоит примерно в том, что спасение Единой матери придет, когда создавать и утверждать законы будут те же самые люди, которые их исполняют. Потому, что им ведь виднее, не правда ли? Хорошо бы, чтобы они еще и в судах заседали, ну, по типу как царь Соломон. Он законы устанавливал, он же исполнял и судил тоже он. Страна благоденствовала, между прочим. Правда, Соломон был на прямом проводе с Богом Израиля. Значит, надо всеми средствами утвердить ощущение того, что нынешних кандидатов в Соломоны лично благословила и одобрила Едина мать. Но мы живем в исторические времена, где силы Провидения с нами не разговаривают. «Верь тому, что сердце скажет – нет залогов от небес». Поэтому бесчисленные любители Единой матери предлагают нам верить на слово в их избранность. И если бы в моих венах кипело идейное небо славян, я бы непременно поверила в какой-нибудь набор фраз. А у меня обычная кровь, которой противно. Вчера они голосуют за ввоз в Россию ядерных отходов – а сегодня клянутся всем святым умереть за ее процветание. Встает вопрос: этот цирк когда-нибудь сгорит? эти клоуны когда-нибудь разбегутся?
А на днях меня посетила Муза (Муз?) и продиктовала следующие строчки о Родине:
Здесь на века пахать-копать,Хватает всем работы.Идите вы в Едину мать,России патриоты!декабрь 2003 г.
Мартовские игры
Замечено: март – месяц повышенной коварности. Мартовские кошки – самые крикучие, в мартовские иды с Юлием Цезарем случился казус, «Мартов» – псевдоним очень беспокойного большевика, правда, в свое время «мартовское пиво» ценилось любителями, так разве ж его было достать. Кроме того, на восьмое число марта назначена известная дамская неприятность, и на Российском государственном телевидении уже приготовлены три тонны пошлятины, которые по этому поводу извергли из своего раскисшего мозга писатели-юмористы. В отличие от ножек Буша, которых рок поразил атипичным куриным СПИДом, все три тонны будут скормлены населению, без вариантов.