Люблю… P.S Вечно твой. Часть первая

Никоноренков Вячеслав

–А-а-а, так это ты сделала!– чуть ли не крикнул Слава

–Что сделала?– пискнула Света- Нет, не я!

–Она, она- Костик Масокин, сидевший впереди Славы, уверенно поднял голову- Я видел

–Масокин, тебе хана!– пробормотала Света, и все девчонки наперебой стали что-то доказывать и Славе, и Косте. Поднялся такой шум, что невозможно было понять, кто что говорит. Вошедший в класс Сергей ошеломленно остановился у дверей, не понимая, что происходит. А Слава, так ничего и не добившись от девчонок, визжавших, как поросята на скотобойне, молча сел на свое место и нервно вырвал испорченный лист из тетради. Проходя в сторону мусорного ведра мимо Леши, он услышал, как тот тихо сказал

ему:

–А вот Светка точно в тебя влюбилась. Видишь, как ревнует

Слава улыбнулся, но промолчал

Лишь Наталья Александровна, войдя в класс, утихомирила разбушевавшихся учеников. Но Слава, занятый новым произведением искусства, изредка поднимая голову, пару раз замечал гневно смотрящие на него глаза Светы

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Лера нигде не могла найти себе места. Все раздражало эту юную девушку. Нигде не могла она найти никакого более или менее стоящего объяснения.

Бывало, временами она забывалась на минутку, но снова какое-нибудь постороннее вмешательство возвращало ее к противной реальности. Уроки протекали медленно, словно ленивая река через равнину, не подгоняемая ни порывами ветра, ни мощным течением. Время тянулось, как нервущийся жгут, заставляя девушку все чаще и чаще поглядывать на аккуратные наручные часики, подаренные мамой на день рождения. Никогда ранее еще Лера не испытывала такого нетерпения, и это новое ощущение выводило ее из себя.

Лера сидела за партой и нервно теребила ни в чем неповинную ручку, пытаясь сосредоточиться и послушать, что говорит учитель у доски. Но мысли ее плавали далеко от этого помещения, где–то там, где находился непосредственно объект этих грез. Для тех, кто не раз видел эту девушку, всегда сосредоточенную, готовую в любой момент ответить на любой поставленный перед нею вопрос, резкая перемена, произошедшая в ней, могла показаться пугающей. Взгляд Леры был рассеянным, глаза, чудесные голубые глаза смотрели в одну точку, куда-то вдаль, будто пытаясь разглядеть, что творится за стенами школы. Лицо ее выражало глубокую задумчивость, однако, иногда озарялось беспричинной улыбкой, хотя для улыбок не было никаких видимых поводов.

Соседка Леры по парте, Кира Филлипенкова, мелькнувшая уже однажды в нашей повести одна из близких, если можно так выразиться, подруг девушки, отрывая глаза от тетради, где она что-то выводила красивым почерком, косо поглядывала на подругу. Вот уже четвертый урок Лера не перемолвилась с ней ни словечком, и Киру это крайне задевало, тем более, как ей казалось, Лере есть, что рассказать ей. Ее не пугал отсутствующий вид подруги, потому что, как она считала, ей была известна причина всех этих резких перемен. Многие в классе уже поговаривали, что москвичка влюблена в какого-то парня из другой школы, кто-то даже видел их гуляющими вместе. Слухи распространялись со скоростью звука, каждый сплетник считал, что имеет право немного приукрасить эти предположения, но никто при этом не додумался спросить об этом саму Леру. А она, тем временем, ни о чем не догадывалась, да и попросту ей было наплевать, что говорят за спиной, поскольку ее голова была забита совсем другими мыслями.

Кира вот уже несколько дней пыталась разговорить подругу, вызвать ее на откровенность. Нельзя сказать, что в Лере взыграло чувство собственности, что она боялась признаться подруге в чем-то, но, тем не менее, на вопросы Киры она отвечала крайне поверхностно, не вдаваясь в подробности, и на этом попытки завести разговор о тайной пассии подруги для Киры оказывались безуспешными. И ее это очень бесило, так как она считала себя достаточно близкой подругой Леры и имела право знать, что происходит в ее личной жизни. Обида, подогреваемая наивным

любопытством, заставляла Киру вновь и вновь пытаться возобновить свои расспросы. После очередного взгляда на Леру, по-прежнему витающую в облаках, Кира твердо решила на ближайшей перемене допытаться до всей правды.

А Лера ни о чем не подозревала, все еще купаясь в своих грезах. Ее рассеянный взгляд не замечал ничего вокруг, обычная внимательность уступила место какому-то непонятному ступору, навевающему сонливость и бессвязность мыслей. Она совершенно не обращала внимания на строгие взгляды учительницы математики, направленные в ее сторону.

Для нас остается загадкой, почему девушка, обычно такая откровенная со всеми, не поделилась с подругами своим счастьем, своими сомнениями и тревогами. Все ее секреты знала одна лишь Елена Степановна, остальным приходилось строить различные теории на этот счет, и эти теории были одна бредовей другой. Не догадываясь о том, что за ее спиной говорят уже много нелестного в ее адрес, Лера настойчиво молчала, никому не выдавая своей тайны. Может она думала, что ее чувства, вспыхнувшие так неожиданно, покажутся сторонним людям глупыми. Может эгоистическое начало взяло верх над разумом, и девушка поэтому не хотела никому ни о чем рассказывать, что бы не остаться у разбитого корыта. Об этом можно только догадываться, ибо душа девушки, как и ее тайные мысли непостижимы для земного разума. Как бы то ни было, Лера никому, кроме мамы не рассказывала о Славе, и открытая всегда девушка с не покидающей губы улыбкой превратилась в задумчивую и напряженную особу.

Кира ерзала на стуле сгорая от нетерпения, и эти движения невольно вывели Леру из тревожного мира грез

–Ты чего?– шепотом спросила она

–Да нет, ничего- ответила Кира

–Лера, повтори, пожалуйста, что я только что объясняла- учительница, каким-то непонятным образом оказавшаяся рядом с партой девчонок, строго смотрела поверх очков на девушку

Лера вопросительно взглянула сначала на учительницу, потом на Киру, в надежде получить от нее поддержку. Весь класс уставился на нее в ожидании развязки этой не совсем приятной сцены. Как бы ни старалась девушка припомнить слова, пролетевшие мимо ее ушей во время размышлений, в голову ничего не приходило. Она, молча, потупила взгляд.

–Понятно- кивнула учительница- Что и требовалось доказать. Мищенкова за урок получает два.

В классе зашушукались

–Но за что?– воскликнула Лера.

–За отсутствие на уроке- тоном, не допускающим возражений, заявила математичка.

–Так я же присутствую!– Лера нашла в себе силы возразить

–Физически- заметила учительница-А мысленно ты не здесь

И продолжила, обращаясь уже ко всему классу

–На своих уроках я требую полного присутствия каждого из учеников. Невнимательных и витающих в облаках буду строго наказывать. Будьте добры, перед моими уроками оставлять все свои заботы за дверями этого кабинета. Касается всех!

И, словно ни в чем не бывало, продолжила объяснять материал.

Лера, открывшая было рот, чтобы сказать что-то еще, замолчала: она почувствовала, как комок горечи подступает ей к горлу. Девушка не привыкла получать отрицательные отметки, тем более по таким пустякам. Собрав всю волю в кулак, она подавила эту обиду и с укором взглянула на Киру. Та сидела, как будто ничего не случилось, делая вид, что внимательно слушает учителя.

Звонок, как погребальный колокол, возвестил об окончании очередной сорокапятиминутки, и ученики, с позволения учительницы, потянулись на перемену. Честная Лера подошла к учительскому столу и протянула открытый дневник учительнице. Та так же строго посмотрела на девушку, но взгляд ее вдруг смягчился.