Люблю тебя
Шрифт:
По ее лицу бегут слезы. Они меня вообще не трогают. Вспоминаю плачущую Лилю — и ярость новой вспышкой ослепляет.
— Ты не имела никакого права скрывать от меня такое. Ты хоть понимаешь, что ты наделала?
— Я спасла твою карьеру!
— Да мне нахрен не нужна эта карьера! — рявкаю и, не выдержав, со всей силы бью по столу. Мама вздрагивает и натягивается как струна. — Ты не имела права утаивать от меня! Ты не имела права подкупать следователя! Ты не имела права лгать мне про Лилю! Что она тебе сделала, что ты так поступила?
Ооо, наконец-то мама решила
— Дело не в Лиле конкретно, а в том, что появилась девушка, из-за которой ты стал пренебрегать футболом. Лиля, Валя, Маша, Катя — не важно. Я же видела, каким ты стал.
— Каким?
— Влюблённым дураком! Тебе надо было о карьере думать, а ты со своей ненаглядной Лилей разлучиться не мог. Как ещё хватило мозгов от Германии не отказаться. Да я в церковь сходила помолилась, когда ты уехал. Думала, откажешься из-за Лили. Ну а потом с ней вот эта неприятная история случилась. Узнай ты об этом — примчался бы тут же. Мне очень жаль, что с ней такое произошло, но я боялась, что ты бросишь Германию. Поэтому да, я договорилась со следователем, чтобы тебя не допрашивали. Конечно, был риск, что ты все равно узнаешь: Лиля позвонит или кто-то из ваших друзей расскажет. Но, к счастью, этого не произошло.
У меня нет слов. Просто нет слов. Сжимаю руки в кулаки под столом, пытаясь обуздать гнев. Ненависть к родной матери затапливает с головой.
— Почему ты лгала мне потом? — зловеще выдыхаю. — Когда я про неё спрашивал.
— А потом я уже боялась, что ты узнаешь, что я скрывала от тебя нападение на Лилю.
Зашибись. Она боялась, что я узнаю, что она скрывала.
— Поэтому лгала, что Лиля вышла замуж!?
— Я не говорила, что Лиля вышла замуж, — выкручивается. — Ты спросил, почему она переехала. Я предположила, что, наверное, она переехала к парню.
— Ты не предполагала, а утверждала это! И ещё сказала, что Лиля собирается замуж.
— Нет, я предполагала, — настаивает. — Ну а куда ещё она могла переехать? Вряд ли же она переехала просто так.
Прищуриваюсь.
— Подожди. А ты не общаешься больше с ее матерью?
— С Верой? Да давно не общаемся. Ну, с тех пор, как все это произошло.
Просто пиздец. Я и этого не знал. Я был в полной уверенности, что моя мать и мама Лили по-прежнему лучшие подруги, а значит, моя родительница все про Лилю знает. И если мать говорит, что Лиля переехала к парню и выходит замуж, значит, так оно и есть.
Гнев и ярость уходят на второй план. Ненависть тоже. Остается разочарование. Полное и абсолютное разочарование в родной матери, казалось бы, самом близком человеке. Я не хочу ее видеть, я не хочу с ней разговаривать. Мне противно находиться рядом с ней. Поднимаюсь со стула. Она встает следом.
— Сынок… — заискивающе начинает.
— И последнее. Дай телефон следователя, который вёл дело Лили.
— Следователя? — удивляется просьбе. — Зачем?
— Дай телефон, я сказал.
— У меня, наверное, уже нет его. Столько лет прошло.
— Значит, найди.
—
— Дай номер, я сказал! — ору на всю кухню.
Пугается.
— Я посмотрю в телефоне в контактах, но я с тех пор два или три телефона сменила, не знаю, сохранился ли…
Быстро семенит в их с отцом комнату. Через минуту возвращается.
— Вот. Семён Аркадьевич, но я не знаю, работает ли он ещё…
Выхватываю у нее из рук мобильный, достаю свой из кармана и переписываю номер.
— Сынок… — переминается с ноги на ногу.
— Видеть тебя больше никогда не хочу. Даже не смей мне звонить.
Сую ей обратно в руки телефон и ухожу прочь из родительской квартиры. Ноги моей больше здесь не будет.
Глава 8. Фанатка
Никита
В самолёт я сажусь абсолютно разбитым. Ощущение — что на меня легла бетонная плита и раздавила в лепешку. Перед глазами Лиля. Злая на меня, заплаканная и в то же время такая беззащитная.
Никто не наказан. Ни одна тварь. Все разгуливают на свободе, живут в свое удовольствие, кайфуют. Отморозки, может, ещё кого-то избивают, калечат, ломают. Ну а почему нет? Один раз же сошло с рук и дальше сойдёт. И чокнутая Юля, не сомневаюсь, тоже припеваюче живет.
Ее давно нет. Не знаю, куда делась. После того случая, когда я жестко отбрил ее в баре, она сходила на несколько моих матчей в Германии и исчезла. То ли резко перестала фанатеть от меня, то ли не хватило денег на жизнь в Мюнхене, не знаю. Сейчас у меня фан-клуб ещё больше, в основном в нем немки. Они, кстати, адекватнее русских. В Германии очень строго с неприкосновенностью частной жизни и подобными вещами.
А Юля тогда шесть лет назад притащилась за мной в Мюнхен, каким-то образом смогла меня выследить и подкатила ко мне в баре. Я так удивился, увидев ее, что не возразил, когда она без разрешения уселась за мой столик.
— Привет! — плюхнулась на диван рядом со мной. — Сюрприиииз!
Она улыбалась во весь свой искусственно отбеленный белоснежный рот. Расстегнула куртку, бросила рядом на диван, оставшись в одной обтягивающей сиськи кофте. Я заглянул под стол. Там была мини-юбка.
— Мы так и не познакомились лично, — начала, пока я шокировано ее разглядывал. — Меня зовут Юля.
— Привет, Юля. Какими судьбами?
У меня все ещё было ощущение, что передо мной сидит призрак из прошлой жизни. Откуда она вообще взялась? Каким образом нашла меня?
— Я твоя самая верная поклонница, поэтому всегда с тобой, — игриво подмигнула одним глазом.
Что за…? Я, кажется, мигом протрезвел, хотя опрокинул в себя пару стаканов виски. Да она уже не поклонница. И даже не фанатка. Она сталкерша. Тут точно какое-то шизо, нормальный человек не будет никого преследовать.
— Сколько тебе лет? — задал давно интересующий вопрос.
— Я на год старше тебя. Мне двадцать один. Но это же не проблема? Год — это не большая разница.
— А чем ты в свои двадцать один занимаешься? Работаешь? Учишься?