Любомир и Айи
Шрифт:
– Никак не пойму, к чему ты клонишь, – задумчиво произнесла Анастасия. – Ты не мог бы изъясняться яснее?
– Я хочу сказать, что был бы счастлив, если бы ты приняла мое предложение стать моей женой, – произнес Игорь с таким чувством, будто с головой окунулся в ледяную воду Ладожского озера, плескавшегося у их ног. – И согласилась жить в этом доме… И в этой глуши. – Он с облегчением перевел дух. – Теперь я все сказал. Но имей в виду, что это никак не связано с твоей будущей работой. Или почти не связано. В любом случае, даже если ты откажешься быть моей женой… Или от работы…
Он смолк, окончательно запутавшись. Анастасия наблюдала за ним, не говоря ни слова. Затем сжалилась и пришла на помощь.
– Как много слов, – произнесла она насмешливо. –
– Я люблю тебя, – просто сказал Игорь. И поцеловал ее.
Поцелуй был долгим. А потом Анастасия озабоченно спросила:
– А нам хватит денег, чтобы купить этот дом? Мне почему-то кажется, что он стоит намного больше пятидесяти миллионов. Кстати, древние викинги предпочитали серебряные дирхемы из Центральной Азии. Ты знаешь об этом?
– Ты права, он стоит больше, – сказал Игорь. – Но еще я продал свою квартиру. А раз ты отказываешься тратить исключительно на себя свою долю золотых монет, то нам хватит денег даже на то, чтобы купить автомобиль Стефана и его моторную яхту, которая стоит в лодочном сарае. Ты ее еще не видела. Я хотел сделать тебе сюрприз. Это был мой троянский конь. На тот случай, если одного дома и предложения руки и сердца окажется недостаточно.
– И тебе удалось, – сказала она. – Всю жизнь мечтала прокатиться на яхте под парусами по Ладожскому озеру. Даже только ради этого я была бы готова стать твоей женой. Кстати, а как ты относишься к детям? Я бы хотела не меньше трех. А ты?
– И я, – ответил Игорь. И удивился: – Кажется, впервые мы сошлись в чем-то. Просто поразительно!
– То ли еще будет, – загадочно улыбнулась Анастасия. – Готовься к тому, что я буду удивлять тебя каждый день. Жена – это не то же самое, что очередная проходная любимая девушка.
– Я никогда не считал тебя очередной и проходной, – сказал он.
– Я знаю, – сказала она.
На этот раз их поцелуй был еще более нежным, чем предыдущий. И намного более долгим.
Любомир сидел на пеньке и играл на дудке, вырезанной из дерева. Мелодия была печальной. У лешего был грустный вид. Он явно хандрил. Даже увидев Игоря, он, вопреки обыкновению, не обрадовался ему, а только безутешно вздохнул.
– Почему тоскуем? – жизнерадостно спросил Игорь. Он являл полную противоположность Любомиру и смотрел на него с улыбкой. – Видел плохой сон?
– Сегодня пытался вспомнить, какие глаза у Айи, и не смог, – пожаловался леший. – Представляешь, забыл. Столько веков прошло…
– Прекрасные у нее глаза, – сказал Игорь. – А главное, любящие. Каждый раз, когда она произносит твое имя, они вспыхивают, словно два солнца. Можно ослепнуть, если не отвести взгляда.
– Ты влюблен, и потому говоришь, как поэт, – снова вздохнул Любомир. – И ты каждый день видишь свою любимую. А что бы ты сказал, если бы тебя разлучили с ней? Если бы между вами встало безликое чудовище, разверзло непреодолимую пропасть, простерло выжженную землю, пересечь которую и остаться в живых не мог бы ни ты, ни она? И вам оставалось бы только любить друг друга на расстоянии. Сколько бы ты выдержал, признайся? Ты не представляешь, как это ужасно, когда нельзя ни увидеть, ни прикоснуться к той, кого любишь…
Он помолчал, а затем мрачно спросил:
– Зачем мне такая жизнь?
– Но ведь все может измениться, – сказал Игорь. – И ты снова увидишь Айи. Скажи честно, ты все еще любишь ее?
– Если бы я не любил ее…, – голова Любомира поникла, а голос пресекся, словно от подступивших слез.
– Любишь настолько сильно, что был бы готов пожертвовать ради нее своей жизнью? – продолжал допытываться Игорь.
– Да, – ответил Любомир. Он поднял голову и испытывающе посмотрел на него. – А зачем ты спрашиваешь меня об этом? Тебе доставляет удовольствие травить мне душу?
– В таком случае, ты не откажешься рискнуть, зная, что
Леший поднялся пенька.
– Горе тебе, если твое любопытство праздное, – сказал он тревожно. – Айи что-то угрожает?
– Как и тебе, – сказал Игорь. – Одиночество. Оно разъедает ваши души, как ржа железо. И пришло время это изменить. Скажи, ты готов покинуть свой захудалый парк и совершить со мной небольшое путешествие?
– Это выше моих сил, – с упреком посмотрел на него леший. – Ты же знаешь. Зачем мучаешь меня?
– Я придумал способ, как это сделать.
Любомир в одно неуловимое мгновение оказался около него и начал трясти за плечи.
– Так говори же! Что ты все ходишь вокруг да около, как лиса возле курятника.
– Отпусти, а то всю душу вытрясешь, – почти простонал Игорь. – Или кости переломаешь. Если уже не сломал.
– Прости, – отпустил его Любомир. – Я забылся. Сам виноват. Так что это за способ?
– На окраине парка, с восточной стороны, стоит мой автомобиль. Его ни с каким другим не перепутаешь. Он темно-синий, как глаза Айи. А еще у него крытый кузов наподобие небольшой пещеры. Кузов наполнен ветвями деревьев и прочей растительностью, какую мне только удалось насобирать в лесу. Мы идем с тобой туда. Я открываю заднюю дверцу, ты ныряешь внутрь и готовишься претерпеть тяжкие испытания. Быть может, они будут даже похожими на пытки – этого я не знаю. Но это продлится не более двух часа. Я постараюсь, чтобы меньше. Ты выдержишь?
– И я увижу Айи? – спросил Любомир.
– Да, – пообещал Игорь. – Но повторяю – прежде будет очень больно и страшно.
Любомир рассмеялся, словно услышал радостное известие.
– Идем, – сказал он. – Где твой Ноев ковчег?
Игорь покачал головой. Он все еще не мог привыкнуть к некоторым образным выражениям лешего, которыми тот время от времени удивлял его.
– Учти, что ты уже не вернешься сюда, – предупредил он. – Ничего не хочешь взять с собой?
– Вот единственное, что мне дорого, – показал Любомир на дудку. – Все остальное гроша ломаного не стоит. Я отрясаю прах прошлого со своих ног. И вступаю в новую жизнь, как новорожденный младенец, не отягощенный ничем.
– Замолчи, умоляю тебя, – попросил Игорь. – Иначе я буду смеяться всю дорогу и не смогу управлять автомобилем. Никогда не думал, что я так выспренно выражаю свои мысли. Бедная Настя! Неужели ей приходится выслушивать от меня такой вздор?
– О чем это ты? – озадаченно посмотрел на него Любомир. – Не понимаю тебя.
– И не надо, – сказал Игорь. – Бери свою дудку и иди за мной.
Он привычно продрался сквозь кусты и свернул на тропинку, ведущую к восточной окраине парка. Вечерние сумерки не мешали Игорю ориентироваться среди деревьев. Заходящее солнце было у него за спиной. Он удивлялся, как мог той ночью, когда его вели по парку со связанными руками, заблудиться. Сейчас это казалось невозможным. Несмотря на поздний час, парк был полон людьми. Он несколько раз оглядывался, но не заметил Любомира. Однако тот следовал за ним, Игорь это знал. Он всегда чувствовал, когда кто-то смотрит ему в спину, даже оставаясь невидимым. У него был такой природный дар, который некоторые психологи называли сверхчувствительностью, связывая его с индивидуальными особенностями нервной системы человека. Однажды Игорь вычитал в одной из книг на эту тему, ее автором был некий Элейн Эйрон, что подобное свойство давало таким людям способность «к более глубокой обработке физических, социальных и эмоциональных стимулов». Он ничего не понял из этих научных терминов, но на всякий случай запомнил, решив поразмышлять на досуге. Однако так и не нашел на это времени, удовольствовавшись самим фактом. «Быть может, поэтому со мной все это и произошло?» – вдруг подумал он. – «Будь на моем месте другой, менее чувствительный человек, он прошел бы мимо, ничего не почувствовав и не заметив ни русалки, ни лешего». Догадка поразила его, но возражение нашлось только одно.