Любомир и Айи
Шрифт:
– Я буду ждать тебя завтра в полночь на этом же месте. А если ты не сможешь завтра, то в следующую ночь. И все последующие ночи. Но помни – каждая минута ожидания для меня будет вечностью.
Сказав это, она снова нырнула и уже не показывалась. Игорь мог бы поклясться, что заметил в ее глазах слезы, когда она произносила последнюю фразу. Но, может быть, это были брызги от волн, кто знает. Как-то не верилось, что русалки могут плакать.
– До свидания, Айи, – тихо сказал он. – Я не заставлю тебя ждать.
Над головой Игоря с пронзительным криком пролетела одинокая чайка, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Птица долго кружила
Проводив чайку взглядом, Игорь посмотрел на часы. До начала работы общественного транспорта оставалось не так уж много времени. А заснуть в эту ночь он все равно бы не смог. И, бережно держа раковину в руках, он направился в сторону метро Площадь Ленина. По этой ветке было удобнее всего добираться до парка Сосновка, в котором леший Любомир ждал послания от своей возлюбленной русалки Айи.
Но что самое удивительное – Игорь уже не видел в этом ничего необычного.
Внезапно поняв это, он начал размышлять о причинах метаморфозы, которая с ним произошла.
В конце концов, думал он, о русалках, леших и прочих представителях мира духов природы написано множество сказок, ему самому их тоже рассказывали в детстве на сон грядущий. Для него это не было откровением. Но одно дело читать об этом мире в книгах, и совсем другое – встретиться с ним, что называется, воочию.
«Кто всерьез думает, что однажды сказка может стать былью? – мысленно задавался он вопросом, словно пытаясь оправдаться в собственных глазах. – Пусть первый бросит в меня камень».
Он вспоминал общеизвестные сюжеты в мировой литературе – «Ромео и Джульетта», «Фархад и Ширин», «Лейли и Меджнун». Но как только пытался добавить в этот список «Любомир и Айи», то все рушилось, как карточный домик при порыве ветра. Попытка поставить на одну доску людей и духов природы казалась кощунством, насмешкой над родом человеческим.
«Но почему русалка не может любить, как Джульетта, а леший – страдать подобно Ромео? – спрашивал он сам себя. – При условии, что они не сказочные персонажи, а реально существуют».
Но в этом-то и была загвоздка. В своей жизни он встречал людей, которые признавались, что в определенных жизненных ситуациях они теряли способность чему-либо удивляться. Но одно дело, когда ты ничему не удивляешься, потому что уже не можешь, и совсем другое – когда ты веришь во все происходящее, каким бы необыкновенным оно не казалось. Он же находился между этих двух берегов – был уже не способен удивляться, однако все еще не мог поверить в существование духов природы.
Чтобы перестать сомневаться, одной Айи мало, ему надо встретиться еще и с Любомиром.
Придя к такому выводу, Игорь прибавил шаг. Нетерпение его было так велико, что он решил не дожидаться, когда откроется станция метро, а пойти пешком. От станции метро Площадь Ленина до парка Сосновка было всего десять километров. Даже не спеша он мог покрыть это расстояние за пару часов. А прогулка успокоила бы его мятущуюся, раздираемую противоречиями, душу.
Пепельно-белые облака бесконечной чередой плыли по блекло-синему небу, часто меняя свои очертания под порывами ветра. Бессмысленно горели фонари, освещая пустые улицы. На востоке начало разгораться зарево, предвещая рассвет. Игорь шел и что-то бормотал себе под нос. Но это был не приступ безумия, как могло показаться
Я полу-безумец
и полу-мудрец,
А также герой и подлец -
вполовину.
Ночной
одичалой
беззвездной
порой
я жизни боюсь
и – боюсь,
что я сгину…
Я так и живу -
только
на
половину.
Говоря откровенно, а иначе говорить с самим собой и нельзя, Игорь Артемович Глебов и раньше в глубине души считал, что существование, которое он вел до этого дня, можно было назвать жизнью с большой натяжкой. Он не любил свою работу в банке, тяготился ею. Не заводил семьи, потому что не хотел обременять себя заботами о жене и детях. Не имел друзей, не веря в искренность и честность других людей по отношению к себе. Если это и была жизнь, то лишь наполовину, и то худшую. В действительности, подозревал Игорь, он просто боялся жить по-настоящему, без оглядки и страха. Возможно, это было мудро, с одной стороны. Но с другой стороны – просто безумие, признавал он по здравому размышлению.
«Жизнь слишком коротка, – рассуждал он, словно в бреду, – чтобы беречь ее на черный день, будто положив на депозит. Можно просто не успеть начать жить, как придет время умирать. Не говоря уже о том, что булгаковский Воланд был абсолютно прав – жизнь человеческая может окончиться внезапно, в любой момент, и тогда уже точно будет поздно жалеть о том, что многого не успел…»
Эти мысли и раскаяние зрели в нем давно, но до этой ночи он гнал их прочь, не находя в себе силы изменить свою жизнь, идущую по накатанной колее, обеспеченную и, в общем-то очень комфортную. Но встреча с женщиной, считающей себя русалкой и страдающей от разлуки с любимым, потрясла его, заставила по-иному взглянуть на собственное существование. Он уверял себя, что идет на рассвете в парк Сосновка, чтобы найти там не лешего, а самого себя.
Любомира, скорее всего, просто не существует, думал он, да и женщина на Пироговской набережной, вероятно, была обыкновенной сумасшедшей, для которой реальный мир превратился в сказку. Но это ничего не меняло.
«Пусть вся эта история выдумана, и нет ни русалки, ни лешего, но я-то есть! И сейчас, может быть, впервые в своей жизни, я поступаю неразумно, но зато по собственной воле, а не потому, что мне кто-то это навязывает». Игорь был чрезвычайно горд собой, думая так. Он был уверен, что при любом исходе этой истории с завтрашнего дня начнет новую жизнь. Игорь еще не знал, чем она будет отличаться от прежней, об этом еще надо было подумать, но решение было принято.
«Как не преминул бы заметить Илья Артурович, dixi, – вспомнил он вдруг привычку старого букиниста употреблять по любому поводу латинские выражения, и невольно рассмеялся. – Я сказал. И сказанное обжалованию не подлежит».
Так, смеясь, Игорь и вошел в парк Сосновка.
Скрестив ноги наподобие рыбьего хвоста, Айи, гибко извиваясь всем телом, стремительно плыла по течению. В таком темпе она могла двигаться часами. Иногда она заплывала из Большой Невки в Финский залив, а из него – в Балтийское море и возвращалась обратно, не ощущая усталости. Однако сегодня она направлялась в противоположную сторону. И вскоре оказалась там, где они впервые встретились с Любомиром.