Любомир
Шрифт:
– Поехали, конечно, – уже неделю Люр не мог взять себя в руки.
Знакомство с бывшим мужем, что случайно вырулил под колеса на велосипеде, с родителями, долгая прогулка по лесу до сумерек, волчьи следы, лисьи следы, заячьи следы с "горошком" страха, отцовский самогон, шашлыки – все способствовало душевному выздоровлению.
Постоянное фотографирование природы, кустиков и цветочков раздражало Люра – у Светика во всех соцсетях уже была куча таких же фотографий, но юная фотограф упорно ходила по одним и тем же местам. Он терпеливо ждал, пока детский восторг от получившегося кадра прибежит к нему
– Свет, давай камеру, когда–то у меня неплохо получалось, – Люр взял фотоаппарат и в следующий час просто фотографировал то, на что падал взгляд. Луковица ревниво разглядывала пока непонятные для нее ракурсы.
Вечером, сидя у Светкиной разведенной подружки–ровесницы, Люр слушал кухонный задушевный разговор под шампанское из пластиковых бокалов. Он понятия не имел, почему его притащили сюда, а не оставили на растерзание родителям, поэтому лениво тянул домашнее вино из кружки. Его прорвало не на том моменте, когда Светке стали рассказывать про зависть и шепот по всей деревне о парне на черной машине и красивую месть бывшему мужу, и не тогда, когда Света фальшиво отнекивалась, мол, не в этом "шчасце", а тогда, когда подружка пьяно–обиженной интонацией обратилась к нему: "Вот почему вы такие козлы? Я же хорошая… и она тоже, а попадаются вот такие. Я его уже 5 лет жду, сыночек растет. Он приедет с заработков, посмотрит – и в запой, а я ж люблю его – дурака".
Хмыкнув, Люр отметил, что такого еще не испытывал: лечить на кухне двух девушек–колхозниц, которым просто не повезло родиться в деревне. Что такое полноценная жизнь, они видели только в кино, а так не бывает, как им казалось. Хотелось промолчать. Он сжал кружку.
– А за 5 лет ты что–то пробовала сделать для себя? Мама–пенсионерка же тоже здесь, значит сын досмотрен. Город же недалеко – меньше часа ехать. Автобусы и маршрутки ходят. Ты же сидишь, изображаешь передовика производства, в двенадцатом часу ночи заполняя бумажки по комбикорму и отгруженному навозу, на которых слезы и конфеты с шампанским. Когда ты книжку читала последний раз? Не Леньке на ночь, а для себя? Тебе очень нравится быть жертвой, несчастной и брошенной. Не хочешь ты его обратно, а альтернативы выдумать не можешь или не хочешь, опять же. Без надуманной драмы и неврозов очень скучно жить – непонятно чем заниматься. Красиво страдать – ваше все, а жизнеутверждающего примера взять негде. Вокруг одна и та же история. Возьми и позволь себе быть…
Светка не дала договорить – отобрала кружку с вином, сделала глоток и засуетилась, прибирая со стола.
Возвращаясь домой они не обсуждали эту тему и молча брели по проселочной дороге. У нее было все прекрасно в глазах односельчан. Да и сама она старательно закрывала глаза на зияющую дыру между ними.
Перед отъездом в город, они остановились в поле неподалеку от трассы и подурели возле стогов сена, сделав несколько прекрасных кадров. Светик нарвала полевых цветов и наслаждалась их запахом на пассажирском сидении.
– Дай порулить? – она искрилась и сияла в лучах почти закатившегося солнца, – мне Олежка давал, когда мы на речку ездили, я даже никуда не въехала.
– Даже не надейся. Вон тот знак что означает?
– Ой, да какая разница? Лучше понюхай, как пахнут!
Букет возник перед носом Люра, заслоняя весь
Она ждала пока он оценит. Их скорость была чуть за сто, на узкой дороге навстречу летели два бензовоза, сзади кто–то догонял. Сгущались сумерки, что значительно сказывалось на посаженном зрении и общем обзоре, в частности. Он дернулся, инстинктивно убрал ногу с педали газа, сообразил, что было перед глазами еще секунду назад и плавно тормозил.
– Ой, а чей–та мы?
Остановившись на обочине, он снял очки, бросил их на панель и вышел из машины. Орать на нее смысла не было. Очень хотелось достать ее сумку с салом, закатками, "иычками" и выбросить в поле.
– Ты понимаешь, что ты сейчас сделала? Те фоточки в поле, полные радости и счастья в наших глазах, могли стать последними. Я же вижу хреново в потемках, через очки встречные фары создают, – сдерживая гнев объяснял Люр.
– Да я помню, ты говорил.
– Ну так какого хрена, Светлана?! Дура!!!
Он вернулся в машину.
– Извини, я не подумала.
– Надо что–то делать с глазами, – подумал Люр.
***
Просыпаться было тяжело. Люр позавтракал, вспомнил жестокое, хоть и приятное для нее, полуночное наказание Светика, улыбнулся и занялся поиском клиники. На Солнечной не так давно появилась необходимая.
– Да, приезжайте, обследуем, и, если все хорошо, завтра сделаем операцию.
– Ур–р–р–я–я–я!
После обследования оказалось, что необходимого диаметра линз под "ясны астигматизны" очи у них нет.
– И куда мне ехать теперь? – Люр никогда не задумывался о неочевидных причинно–следственных связях и ангелах–хранителях.
– Езжайте в Минск, там принимают всех, но придется сделать диагностику еще раз, – устало постучал ручкой по столу доктор.
– Подождите, у вас же оборудование такое же, с ваших слов. Зачем? – где–то запахло знакомым бредом.
Через неделю он сел в поезд Гомель – Минск. Вернувшиеся накануне родители расстреляли кучей вопросов: "Как уволился? Оттуда никто не увольняется. Операция на зрении? А как? А потом куда?"
– Надо бы их беречь – после отпуска столько новостей на голову, – но иначе поступать Люр не считал честным. Он внимательно запоминал проносящиеся пейзажи, вскоре ему предстояло эти же красоты снова видеть в высоком разрешении.
Он быстро нашел поликлинику, без тени сомнений отдал деньги в кассу, поднялся на 8–ой этаж, переоделся в бумажный балахон с шапочкой и бахилами. Перед ним было шестеро.
– Раз на поток поставлено, то отлично. И специалисты, посмотрев на диагностику, не мучали повторной, а лишь уточнили основные параметры бесплатно. Вообще крутяк! – Люр рассматривал контингент. Вскоре подошла и его очередь.
Внимательно перепроверив параметры, врачи установили распорки, переходники с линзами необходимого диаметра на глаза клиента и приступили.
Запах чего–то паленого не беспокоил Люра, хоть он и понимал, что пахнет от его глаз. Гораздо интереснее было смотреть "мультики", которые лазером рисовал аппарат через установленные на глаза оптические приспособления. Операция прошла спокойно и нежно. Медсестра аккуратно сняла все оптические переходники и щедро полила глаза какой–то жидкостью.