Любовь без границ
Шрифт:
Джордж и Эдвард, в одинаковых халатиках (темно-синих с пурпурной отделкой), восседали перед телевизором, по очереди ныряя рукой в миску с орешками. Обычно им не разрешалось смотреть на экран в такой поздний час, но в этот вечер на «Мидленд телевижн» в региональных новостях давали репортаж с открытия гольф-клуба. Позади близнецов на диване цвета сливочного мороженого сидели родители: Хью со стаканом виски, Джулия с бокалом белого вина пополам с содовой. В гостиной копилась аура нетерпеливого ожидания.
Наконец на экране появилась мраморная доска
— «Гольф-клуб «Рапсуэлл». Посторонним вход воспрещен».
Голос за кадром сообщил, что ранее в этот день в присутствии более чем восьмиста зрителей произошло торжественное открытие клуба звездой голубого экрана Хью Хантером. Доска вместе со столбом поехала в сторону, открывая взгляду весьма протяженное псевдотехасское строение. Далее последовали: интерьер зала, изобилующего мягкой мебелью; группа людей, кто с бокалами, кто со стаканами; девушка в купальном костюме и такой широкой улыбкой, словно у нее было вдвое больше зубов, чем положено. Наконец появился и Хью.
— Где же твой пиджак, папа? — хором воскликнули близнецы.
— Пришлось снять. Погодите, сейчас начнется!
Все послушно затаили дыхание.
На экране к Хью приблизился импозантный человек с седыми усами и клюшкой для гольфа. С минуту он показывал, как ее держать и как делать взмах. Хью принял позу, размахнулся, безнадежно промазал и, по инерции развернувшись вокруг своей оси, растянулся во весь рост на аккуратно подстриженном газоне. Встал, отряхнулся, вторично сделал взмах и снова не попал по мячику. На этот раз он рухнул на даму в красном, прямо ей в объятия. Она при этом хохотала так, что сама не удержалась на ногах. Пытаясь выбить мячик из ямки, он поднял целый фонтан баснословно дорогого аравийского песку, а загоняя в лунку, вырвал огромный кусок дерна, который приземлился на мужчину с усами. Все это время тот что-то говорил, не то объясняя, не то пытаясь урезонить, но в конце концов махнул рукой и согнулся пополам от смеха. Дальше и вовсе началась комедия. Вот разгоряченный, растрепанный Хью врывается в здание клуба, преследуемый толпой кричащих людей. Вихрем проносится по комнатам и плюхается в небольшой круглый бассейн со множеством блестящих штуковин с краю. Толпа пытается его выудить, он вылезает с другой стороны и несется дальше, как торнадо, увлекая за собой всех, кто попадается по дороге. Музыка все громче, громче… высокий рвущийся аккорд — и тишина. Застывший кадр с Хью в кресле: руки и ноги в стороны, глаза закрыты.
Близнецы, забыв про орешки, вскочили с места под двойной счастливый визг.
— Прежде чем начнешь критиковать, — сказал Хью Джулии, — учти, что все были в восторге.
— Я так и поняла.
— Мне предложили вести у них рождественский бал.
— И ты согласился?
— Как я мог отказать? Они же удвоили гонорар. За двойную сумму я уж как-нибудь смирю свою гордыню.
— О, Хью! — воскликнула Джулия, с улыбкой беря его руки в свои.
— Давным-давно (думаю, ты тогда еще не родилась) я был исключительно хорош в комической пантомиме. Представляешь, совсем из головы вон, а сегодня вот вспомнилось. — Он склонился к близнецам, которые все это время с хохотом катались по полу. — Ну, что скажете? Славно
— Славно! — завопил Эдвард и, подражая ему, пустился бегом по комнате. — Я тоже так умею, я тоже так умею!
— А я так умею еще лучше! — Джордж присоединился к гонке, и скоро со столика уже летела настольная лампа.
— Довольно, — сказала Джулия, не переставая улыбаться.
— А я еще могу, как ты в кресле! — Джордж запрыгнул в кресло, послав во все стороны разноцветные подушечки.
— А я могу, как ты в бассейне! — Эдвард повалился на пол с задранными ногами.
— Странно, правда, Джулия? — Хью тоже заулыбался, глядя на их возню (Господи, каким счастливым и гордым он себя теперь чувствовал!). — Странно, что за такое дают шестьсот фунтов и ящик шампанского.
— Это не так важно, как то, что ты им понравился.
Хью помолчал. Глотнул виски.
— Верно, понравился, — сказал он с неописуемо самодовольным видом, — но я добьюсь, что они полюбят меня до безумия.
Глава 6
Марк Хатауэй купил Кейт капуччино с шапочкой взбитых сливок, сверху сдобренных шоколадной крошкой. В этот день он был в джинсах и черной куртке неописуемой элегантности и, пожалуй, больше всего напоминал французский секс-символ. Помимо этого, он выглядел очень молодо. Не то чтобы это не нравилось Кейт, но смущало — кавалер мог оказаться совсем юнцом.
— Выглядите просто потрясающе! — сказал он, как только они оказались за столиком.
— Я бы предпочла более прозаическую беседу.
— Например?
— Например, анкетные данные.
— Что, так прямо и перечислять?
— Если вы не против.
— Конечно, нет. — Марк помолчал, в уголках его губ задрожала лукавая улыбка. — Так, что мы имеем? Рост — метр восемьдесят, вес — семьдесят шесть кило, возраст — тридцать два года. Место рождения — Хирфорд. Окончил городскую среднюю школу (внеклассные занятия — певчий в церковном хоре). Потом Оксфорд, практика, снова Оксфорд. Отец умер, мать жива. Есть один брат, женатый, имеет двоих детей. Сам я холост. Жалованье хорошее, работа перспективная. Мм… что еще? Натура беспокойная. Все. Теперь ваша очередь.
— Так… — В горле стоял комок, и Кейт сухо глотнула. — Возраст — тридцать шесть лет. Не замужем. Четырнадцатилетняя дочь. Место рождения — Оксфорд. Окончила среднюю школу. Высшее образование — нет, профессиональное обучение — никакого. Родители живы, но отношений мы не поддерживаем — они ревностные католики и не одобряют тот факт, что я невенчанной восемь лет живу с мужчиной. Есть два брата, один в Лондоне, другой дальше к северу. Рост — сто шестьдесят три, вес — сорок девять. Натура беспокойная.
— Ух ты! — сказал Марк, глядя на нее во все глаза.
Подкрепив себя глотком капуччино, Кейт храбро встретила его взгляд.
— Думаю, вы понимаете, что меня интересует прежде всего, — сказал он.
— С кем это я восемь лет живу невенчанной?
— Именно так. Восемь лет — это почти брак.
— Да.
— А почему «почти»?
— Я не чувствовала, что это будет правильный шаг.
— Правильный с какой точки зрения? Моральной? Церковной? Социальной?