Любовь без границ
Шрифт:
— Джеймсу с тобой не справиться, Джосс. Да и зачем ему это? Думаешь, он так уж за тебя держится?
— А вот ты пойди и спроси его!
— Ладно, — со вздохом сказала Кейт. — Раз так, пойди и спроси его сама. Увидишь, он слово в слово повторит то, что я тебе уже сказала: что нет смысла кричать и бросаться оскорблениями. У тебя только один выход — дать согласие.
Со стороны кухни раздался такой удар дверью, что сотрясся весь дом, в коридоре приглушенно захлопали о стену висящие там картины.
— Джосс! — окликнул он. Никто не ответил. — Входи!
Ручка снова очень медленно повернулась. Дверь приоткрылась. Джосс проскользнула в кабинет. У нее был ужасный вид, полностью отражавший внутреннее состояние.
— Садись.
Вместо этого она укрылась за креслом, что стояло у самой двери.
— На случай если ты так думаешь — твоя мама не сошла с ума и не затеяла гадость. Она молода, и все это естественно.
Из-за кресла раздался невнятный шепот.
— Что-что?
— Я хочу остаться с тобой… — повторила Джосс чуть громче, поднимая белое как мел, несчастное лицо.
— Джосси, — ласково заговорил Джеймс, — это невозможно. Подрастающей девочке следует жить с матерью. В глазах закона я для тебя посторонний мужчина, закон ни за что не одобрит нашего совместного проживания. Понимаешь?
— Нет!
— Ты скоро начнешь скучать по маме. Поверь, это неизбежно. Сейчас ты, наверное, ненавидишь ее, но уже наутро гнев пройдет, и ты поймешь, как тебе недостает ее рядом. Ты должна переехать с Кейт…
— Не заставляй меня! Не заставляй!
Джеймс отвел взгляд, не в силах смотреть в эти полные слез и мольбы глаза. Как может трудный подросток, всегда колючий, а порой просто отталкивающий, быть в то же время настолько трогательным?
— Я с тобой не справлюсь, Джосс.
— Я буду хорошей! — наивно пообещала она, начиная плакать. — Клянусь, клянусь, я буду доброй, честной!..
Джеймс выбрался из кресла, подошел к девочке и встал рядом, изнемогая от желания по-отцовски обнять ее и прижать к груди.
— Я бы рад и дальше растить тебя, Джосс, но не имею права. Хотя мы долго жили под одной крышей, это не делает тебя моим законным ребенком. У тебя есть мать, родная мать, и ты находишься под ее опекой.
Снова невнятное бормотание.
— Что?
— Ты очень хороший!..
— Не подлизывайся.
— Пожалуйста! Ну пожалуйста! — Джосс подняла к Джеймсу мокрое лицо с глазами в черных кругах расплывшейся туши. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!
Много позже она лежала в постели, теперь уже по всем правилам разобранной, но со включенным светом.
В доме было очень тихо. Кейт давно улеглась в
В этот вечер они с Джеймсом заключили договор: она останется на вилле Ричмонд на трехмесячный испытательный срок. Вообще-то она замахивалась на шесть месяцев, но отступила, поняв, что чрезмерный нажим только заставит Джеймса пойти на попятную. Новость привела Кейт сперва в ужас, потом в ярость. Они закрылись в кабинете, и сколько Джосс ни прикладывала ухо к двери, расслышать удавалось только рыдания матери и невнятное бормотание (видимо, уговоры). Время шло, а конца-края этому не предвиделось. В надежде отвлечься, Джосс поднялась к Леонарду, но вместо обычного зловредного старикашки нашла жалкую развалину с трясущимися руками, красными глазами и носом.
— Это я во всем виноват! — с ходу заголосил он. — Угораздило же брякнуть: «Не хочешь замуж — уходи от него!» Вот Кейт и уходит. Моя вина, кругом моя!
Вне себя от брезгливой жалости, Джосс налила Леонарду щедрую порцию виски, но разбавить забыла, и он так раскашлялся, что опять залился слезами. Правда, это его отвлекло.
— Я не нарочно! — пробормотала Джосс, которую замутило от запаха спиртного. — И вовсе это не твоя вина, не говори ерунды. Мама уходит не от Джеймса… вообще не «от», а «к». К комнате, ясно?
— К какой еще комнате? — опешил Леонард.
— В Осни. Такая вся расчудесная комната. Меня она туда тоже тащила, но я отказалась. Джеймс разрешил мне остаться.
Леонард окончательно отвесил челюсть:
— Да ты что?! Нельзя тебе оставаться здесь без матери! Девчонка и два посторонних старых мужчины… этого только не хватало!
— Плевать мне на то, что можно, а что нельзя! — сказала Джосс дрожащим голосом. — Это мой дом, я здесь живу!
Долго-долго Леонард смотрел на нее из своего продавленного кресла. Потом вздохнул и пожал плечами:
— Да, наверное, это так.
…Теперь, лежа в постели посреди настороженной тишины, прослеживая взглядом знакомые трещины в потолке, Джосс говорила себе: «Это мой дом! Сюда за мной заехал Гарт, хотя я и не хотела этого — не хотела, чтобы он видел, где я живу, потому что думала, что ему не понравится, просто не может понравиться. А он сказал, что это потрясающий маленький особнячок. И Джеймс ему понравился — весь такой опрятный. Мамы дома не было, и я не знаю, что бы он…»
Девочка встрепенулась. Мамы дома не было и уже не могло быть — долго, а может даже, и никогда.