Шрифт:
Глава 1
Чайна Недеркотт ехала в повозке по деревенской дороге и не догадывалась, что за ней незаметно наблюдают.
Да и чего вдруг ей должна была прийти в голову подобная мысль! В конце концов, за последние три дня она трижды ездила этой же дорогой из Кроптона в замок Недеркотт – свой фамильный дом на краю пустоши Норт-Йоркшир. Во время предыдущих поездок с ней была ее младшая сестра Шиан. Сегодня Шиан решила остаться в доме миссис Стоун и закончить шитье одеяла. Его хотели изготовить к празднику урожая, который должен состояться через месяц.
Чайна не любила заниматься шитьем или выслушивать
Чайна вздохнула. С того момента, как она и ее младшая сестра возвратились из Лондона, ей не слишком часто удавалось поездить по этим вересковым местам. Она пыталась вернуться к прежнему распорядку, когда должна была присматривать за домочадцами, но вскоре обнаружила, что ее раздражают обязанности, которые она когда-то возложила на себя и исполняла без всяких жалоб. Она пыталась не думать о том, что была раньше довольна своей жизнью. Просто ей не попадалось ничего более стоящего.
Сейчас же она не могла отрешиться от мысли, что ей хотелось чего-то более волнующего. Нельзя же думать только о том, какую еду заказать и как лучше обслужить местное сообщество. Правда, многие женщины завидовали ее положению. Она исполняла роль кастеляна замка, но теперь хотелось чего-то большего.
Чего именно? Чайна и сама затруднялась с ответом. Однако она также знала, насколько важно было сшить одеяла, поскольку это даст возможность заработать денег на новую крышу старинной церкви в Ластингеме. Прихожане привыкли то и дело натыкаться на лужи воды на полу в самой церкви и в восьмисотлетнем склепе под ней. Новый колокол, который был установлен несколько лет назад, звучал очень красиво: его звук вплетался в звон двух других колоколов и разносился далеко по долине и пустоши. Но Чайну беспокоило, как бы эти колокола не рухнули и не провалились через протекающую крышу.
Чайна посмотрела в просвет между деревьями, окаймлявшими узкую грязную дорогу. Отсюда с высоты открывался великолепный вид на долину внизу. Поля были залиты августовским, уже неярким солнцем. Август в этом году выдался не по сезону холодным и скорее походил на март. Большинство здешних фермеров держали овец, в отличие от жителей южных мест, у которых в это время был самый разгар сбора урожая. До Йоркшира дошел слух, что там даже самые выносливые растения гибнут, поскольку тепло, кажется, забыло туда явиться. Никто не мог припомнить такого холодного лета.
Внезапно ее лошадь заржала и резко потянула повозку вправо. Чайна от боли вскрикнула – вожжи резко дернулись и затянулись на плече.
– Что случилось, Бейберри? – обратилась она к лошади. Та обычно вела себя очень спокойно, а сейчас заржала еще более отчаянно. Повозка снова рванулась вправо.
Вокруг дороги стоял лес, подлесок которого составляли редкие тонкие деревца. С левой стороны послышался шорох. Чайна вгляделась в подлесок, надеясь увидеть там косулю. День выдался на удивление тихий. Не ощущалось даже малейшего дуновения ветерка. Птицы не пели. Даже отдаленное блеяние овец затихло. Было такое впечатление, будто здесь она одна остается живой.
Чайна устыдила себя за подобные мысли. Глупо давать волю болезненному воображению. Большую часть жизни она пыталась с этим бороться.
Затем Чайна заметила, что из-за кустов выглянул некий предмет, от которого отразился солнечный луч. Предмет был длинный и явно из металла. Ружье!
Первым инстинктивным порывом ее было стегануть лошадь и понестись прочь что есть сил. Однако она не только не сделала этого, но даже натянула вожжи, чтобы пресечь панику Бейберри.
Ходили слухи о том, что на пустынной дороге пустоши некий вор останавливает кареты, но подобные нападения совершались обычно в лунные ночи. Неужели разбойник стал более дерзким? Или – она сглотнула при этой мысли – более отчаянным?
Она не должна паниковать. Возможно, это просто охотится один из ее соседей. Правда, местный магистрат, сквайр Хейвуд, просил прихожан, чтобы они помогли ему найти разбойника. Но никто даже мельком не видел злодея. Понятное дело – за исключением его жертв. По-видимому, он великолепно знал местность, а это означало, что он местный житель. И это было ужасно.
– Стой там, где находишься! – раздался окрик. Слова были произнесены с каким-то странным акцентом, однако вполне понятно и четко, и все это сопровождалось выразительным взмахом оружия.
До Чайны вдруг дошло, что металлический предмет, выглядывающий из кустов, был вовсе не ружьем. Наконечник его действительно был металлическим, но остальная часть – из дерева. Это было копье! С какой стати разбойник использует копье?
Из-за кустов вышел мужчина. На нем были краги, достигающие колен, и длинная рубашка с короткими рукавами. То и другое было линялого красного цвета. Накидка с капюшоном спускалась поверх камзола, передняя часть которого была сделана из металлических полосок. Металлические пластины прикрывали его плечи и верхнюю часть рук. Ботинки на нем были кожаные, а когда он подошел поближе, Чайна увидела, что их подошвы подбиты гвоздями. На голове его был надет шлем с широкой металлической полоской, которая прикрывала затылок. Короткий меч в ножнах крепился к металлическому камзолу. В одной руке он держал копье длиной почти семь футов, в другой – алый щит, закругленный таким образом, чтобы обеспечить ему защиту с трех сторон.
Солнечные лучи отражались от кольчуги и копья, создавая вокруг мужчины впечатление холодного ореола. Взгляд его был серьезен и хмур, нос крупный, глаза голубые, из-под шлема выглядывали коротко подстриженные черные волосы.
Чайна в шоке смотрела на мужчину. Она в детстве видела картинки в отцовских книгах о римских легионерах, одетых в такую одежду, некогда владевших этой территорией, которая была частью обширной Римской империи. Она хотела было спросить его, зачем он вырядился таким образом, но не решилась. Если она рассердит его, он еще чего доброго запустит в нее копьем.
И все-таки зачем разбойник надел на себя одежду римского солдата?
– Слезай! – приказал он, наставив на нее копье, которое находилось в нескольких дюймах от ее груди.
Она повиновалась, шепотом извинившись перед лошадью, затем сказала:
– Если вы собираетесь украсть повозку, пожалуйста, обращайтесь с моей лошадью по возможности добрее. Нет никакой необходимости хлестать ее кнутом.
– Меня нисколько не интересует ни твоя лошадь, ни повозка.
Достав из повозки ридикюль, она открыла его и извлекла оттуда несколько монет. Она протянула их мужчине.