Любовь через запятую

Карпинская Настасья

– Ром, не надо, – собственный голос показался чужим, слишком просящим, мягким, уступающим. Он не ответил, лишь дорожка поцелуев по моей руке и снова притянул ближе, чтоб мягким поцелуем по губам, уже без напора, без давления, понимая, что уступаю. И внутренняя дрожь стала сильней, смешивая прошлое и настоящие, обнажая тоску, что душила меня все эти годы, которую я затолкала в самый дальний угол своей души. Где-то на подкорке неистово билась мысль, что нельзя, что надо пресечь, оттолкнуть, что снова будет больно. Но тоска и голод именно по нему были сильнее доводов разума. Его губы по моей шее и дорожкой поцелуев по плечу, множа жар, распускающийся под кожей. И я, зарывшись носом в его плечо, втягивая его запах, смешанный с нотками парфюма, скользнула

руками под его футболку. И мир сузился, остановился, вместился в одного-единственного человека. Отрывались друг от друга лишь, чтоб избавится от одежды. Его руки скользнули по моей спине, нежно, с нажимом, опуская меня на диван и стягивая с меня белье. Губы по губам и вниз по шее к груди, заставляя желание, пульсирующее в венах горячей тяжестью, осесть внизу живота блокирующую любую рациональность, которая могла еще возникнуть в моей голове. Обхватила его ногами, притягивая к себе сильней, пьянея от тепла и ощущения его тела. Снова ловя его губы. Ночь сорвала маски, обнажая не только тела, но и души.

Рвано выдохнули оба, и стон слетел с моих губ, когда он двинулся вперед, наполняя собой. Замерли, чтобы хоть немного сошло, иначе разнесет сразу, мгновения, показавшиеся вечностью, и он двинулся снова, заставляя вспениться кровь, а разум окончательно утонуть. Руки, губы, прикосновения и нарастающий ритм. Изменил позу, забросив мои ноги себе на плечи и войдя в меня, провел языком по моей лодыжке. Это как удар хлыста по нутру, уже сгорающему в огне. Меня выгнуло, грохот крови в ушах и пальцами в простыни. Разнесло в момент. Слишком быстро и сильно, подводя к краю и сбрасывая вниз, прошивая каждую клетку тела насквозь, накрыло волной, вырывая стоны из моей груди. Тряхануло, сводя мышцы сладкими спазмами, туманя остатки разума стирая находящуюся вокруг нас реальность. Он выскальзывает из меня, и сквозь пелену оргазма доносится его порванный выдох. Опускает мои ноги. Рваное дыхание двоих, тепло его губ по нежной коже живота, остаточное подрагивание тел, и учащённый ритм сердца почти в унисон. Опустился на меня, осторожно и свешивая руку, согнутую в локте с дивана. До меня только в этот момент дошло, что без резинки. Хорошо, что я на таблетках.

– Чист? – тупой вопрос с учетом уже случившегося.

– Конечно. Иначе бы вообще не притронулся, – опаляя дыханием мою щеку и проходясь кончиком языка по ушной раковине. И я уткнулась в его плечо и, не открывая глаз, дышала. Сбито, часто, но впервые так полно за последние пять лет. Разрешая себе сорвать рамки, разрешая сделать вдох.

После пока он плескался на улице в холодной дождевой воде, собравшейся в бочках, я вскипятив в чайнике воду и прихватив полотенце, пошла в баню, пусть не топленую, но хоть в тазике вода теплая будет. Гигиена в полевых условиях.

Когда я вернулась, он сидел на диване, притянув ближе, сбросил с меня полотенце, касаясь губами живота.

– Франц, давай, мы просто… – договорить он мне не дал.

– А давай, ты голову пеплом завтра посыпать будешь, раз тебе так хочется, а сейчас мы просто ляжем спать, – усмехнулась, понимая, что ему как и мне хочется насладиться хрупким перемирием хотя бы оставшиеся часы до утра. И уложив меня, рядом прижал к себе, оставляя короткий поцелуй на плече, зарываясь носом в мои растрепавшиеся волосы.

Проснулась одна. Подушка еще хранила его запах. Прикрыла ладошками лицо, тихо застонав. Идиотка какая же я идиотка. Натянув футболку и шорты Егора, пошла на кухню, его одежды не было. Ну а чего ты ожидала? Совместного завтрака политым сахарным сиропом и радужных пони, скачущих над вами и раскидывающих лепестки роз? Дура. Щелкнула кнопкой на чайнике и, достав чашку, бросила в нее пакетик с чаем. Замечая на столе листок, на котором что-то было написано размашистым почерком Франца. «Мне нужно было срочно уехать. Прости. Не хотел тебя будить» Будить он не хотел. Мудак.

Глава 18

Дорога домой, минуя улицы, где обычно дежурили патрульные машины,

не то чтобы боялась, просто мне и так сложностей хватает в жизни. Остановилась лишь у небольшого магазинчика в спальном районе, чтобы купить сигареты. Курить хотелось с утра до ужаса, и, как назло, пачка была пуста. Выйдя из магазина, закурила, очередной раз, мысленно матеря мудака, Ковалева, ибо снова увидела баланс своей банковской карты.

– Какие люди и без охраны, – внезапно раздалось справа, и я, повернув голову, увидела потрепанную и явно нетрезвую женщину, подходящую ко мне.

– Вы обознались, – ответила спокойно, делая последнюю затяжку и щелчком отправив окурок в урну, потянулась к шлему.

– Тебя сучку я везде узнаю, патлы твои рыжие с удовольствием бы повыдирала. Я то думаю, чего это Франц приполз с бумажками своими, а это ты падла меня дочери лишить захотела, – меня передернуло, ибо я только сейчас начала понимать, кто стоит передо мной, именно понимать, потому что узнать Ленку в этом пропитом насквозь существе было для меня невозможно.

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Ни о каких бумагах, ни о ваших с ним делах я не знаю. Извини, но мне пора.– И надев шлем, запрыгнула на мотоцикл. Она что-то кричала и ругалась, но я ее уже не слышала, выжав газ, выехала на дорогу. Эта внезапная встреча смешала все мои мысли. Я искренне считала, что Ромка с Ленкой если и не живут вместе сейчас, то пытались это сделать, ибо есть совместный ребенок, и сейчас проживая отдельно, совместно воспитывают Варвару. Но весь образ Лены кричал о том, что это далеко не так. Франц никогда не подпустит свою дочь к такой женщине, даже если это ее мать. Я отчего-то была в этом искренне уверена. Что вообще с ней произошло? Смирнова всегда была яркой, красивой. Высокая, стройная с длинными до пояса темно-русыми волосами. Она нравилась мужчинам. Только в какой-то момент ее переклинило на Ромке, который не обращал на нее внимания. Никак не ожидала ее увидеть в таком состоянии. Если бы она не стала говорить про дочь и Франца я бы даже не поверила, что это она. Запарковав мотоцикл на подземной парковке, поднялась в квартиру.

Надо было сегодня еще набрать Кравцовой, меня заинтересовало предложение ее мужика, надо бы разузнать поподробней.

Но сначала душ. Сняв одежду, увидела в отражении зеркала еле видное раздражение на шее от Ромкиной щетины. Губы скривились в усмешке, горькой, болезненной и насмешливой над самой собой. Какая же ты идиотка Сонь. Снова на одни и те же грабли, на такие знакомые, привычные, родные. Встала под горячие струи воды надеясь смыть с себя его запах, и воспоминая о его руках на своем теле, но это было тщетно. Кадры вчерашней ночи будто отпечатались в мозгу, травя теперь собой мое сознание. И дрожь снова горячей волной прошла через все тело. Выругалась, уперевшись лбом в холодный кафель, надеясь, что отпустит, сойдет.

После душа набросив халат и, вооружившись чашкой свежесваренного кофе, написала Ульянке.

«Привет! Мне надо с твоим вчерашним мужиком потрещать. Можешь устроить?»

«Привет! Решила участвовать?»

«Пока интересны пара моментов. Если меня удовлетворят его ответы, то впишусь».

«Я его вечером увижу, поговорю».

«Ок» отправила и, отхлебнув кофе, потянулась к пачке сигарет.

Прошерстив снова список вакансий на сайтах, поехала к родителям. Уже у ворот, слыша, как отец отчитывает Егора.

– Что за шум на весь поселок? – подошла к террасе, на которой за столом сидели злой отец и молчаливый и угрюмый Егор.

– Привет, моя хорошая! – папа поднялся и обнял, целуя в макушку. – Это недоразумение выдал мне, что завод мой ему не впёрся, он, видите ли, свой стартап запускает. Стартапер херов. – Слова «стартап» и «стартапер» папа выделил особо унизительно. – Я его с пятнадцати лет с собой таскал, с производством знакомил, во все нюансы посвящал, в голову его тупую важное закладывал. А он мне в момент, когда я уже готов уйти на заслуженный отдых выдает, что не его это, что он свое дело хочет. А раньше ты это высрать не мог?