Любовь цвета боли 2
Шрифт:
— Тебе решать.
— Я тогда позвоню тебе, когда найдутся покупатели. Только прошу, не игнорируй мои звонки. Обещаю, что по другому поводу досаждать не буду. Мы ведь можем остаться только хорошими друзьями, просто знакомыми, не больше?
— Думаю, что да.
— Поздно уже, пойдем, проведешь меня до машины, — как-то натянуто улыбается на мой ответ Витя.
Поднимаюсь с кресла, и мы неспешно, в молчании, бредем по вымощенной плиткой дорожке к воротам.
— Прямо как в далеком прошлом. Ты, я, поздний вечер, неспешная прогулка.
— Давно забыла, — безбожно лгу, останавливаясь около его машины.
Неожиданно крепкие руки обхватывают мои плечи. Поддавшись вперед, Витя наклоняется и приникает к моим губам.
— Я напомню, — шепчет и усиливает напор.
Растерянно упираюсь ладонями в мужскую грудь, обтянутую футболкой, и на миг теряю бдительность, приоткрывая губы, что бы вразумить, чем сразу же бессовестно пользуется Витя, углубляя поцелуй. На короткое мгновение я расслабляюсь, прислушиваясь к себе. Не противно, но и не приятно. Ничего. Ни бабочек в животе, ни ускоренного пульса. Пресно. Давлю руками на твердые мышцы и отворачиваюсь.
— Прости, прости, — шепчет, прислонившись губами к моему виску, обдавая горячим дыханием щеку. — Это был первый и последний раз. Не удержался, прости.
— Поезжай, Витя, — высвобождаюсь из мужских рук и отхожу на шаг, зябко кутаясь во всё еще накинутый на плечи плед.
— Я рад, что мы поговорили по душам спустя столько времени, — слышу позади голос бывшего мужа. — Мне жаль, что так всё вышло.
Оборачиваюсь напоследок.
Красивый, высокий, сильный. Чужой. В свете яркого уличного фонаря его голубые глаза кажутся льдисто-серыми. Витя в напряженной позе стоит около распахнутой двери автомобиля, его широкая грудь прерывисто вздымается, выдавая скрытое волнение.
Захожу во двор, тихо прикрывая за собой калитку. Прислоняюсь спиной к прохладному металлу и стою некоторое время, вслушиваясь в тишину, царящую в округе.
В самом начале я думала, что умру без него. Видит Бог, как сложно мне было пережить то время. Эта встреча, спустя столько лет действительно была нужна мне, чтобы многое переосмыслить. Развеять страхи перед будущим. Отбросить предрассудки и суметь довериться тому, кого полюбила всем сердцем.
Чтобы, в конце концов, понять: что когда-то потеряв, я лишь обрела долгожданную свободу.
Глава 3
Ольга
— Да я вам говорю, точно у нее кто-то появился. Поверьте мне и моему богатому опыту.
— Пф-ф… Тоже мне, опытная. Нашла чем гордиться!
— Небось, поматросил и бросил, вот она и ходит целыми днями как в воду опущенная. А может, вообще с женатым связалась. Сколько у нее после развода мужика не было? Вот и повелась на первого встречного.
— По себе не судят, — слышу из-за приоткрытой двери комнаты отдыха недовольный голос Людмилы Прокопьевны, самой возрастной медсестры нашего отделения. —
— Много вы понимаете, Людмила Прокопьевна, — фыркает Лена, главная сплетница и та еще стерва.
— А что уж тут понимать? Завидно тебе — это и дураку понятно. Вон как слюной изошлась на сумочку-то Ольги Викторовны. Тебе такие вещи отродясь никто не дарил, несмотря на богатый опыт.
— Было бы чему завидовать. Ну, подцепила богатенького. Подумаешь! Так ему, наверное, было стыдно и в свет нашу красавицу вывести. Мордашка-то смазливая, а вот стиль, что у бледной моли.
Так! Ну, хватит! Толкаю дверь в комнату для персонала и вхожу в просторное помещение.
— Девочки, Самойлову нужно подготовить ко второй операции. Звонили хирурги, к пяти операционная будет готова.
Дождавшись, пока медсестры покинут комнату, подхожу к диванчику и присаживаюсь, устало вытягивая ноги.
— Давайте я вам чайку горячего налью, — суетится Людмила Прокопьевна, окидывая меня сочувствующим взглядом.
— Не откажусь, — вымученно улыбаюсь пожилой медсестре — старожилу нашего отделения.
Резво для своего возраста подскочив со стула, Прокопьевна разливает ароматный чай по чашкам и подталкивает ко мне ближе вазочку с печеньем.
— Попробуйте, домашнее.
— С удовольствием, — тянусь к вазочке и с блаженством откусываю кусочек мягкого, тающего во рту печенья, запивая чаем.
С утра кручусь как белка в колесе, даже на обед времени не было.
— Вы это, Ольга Викторовна, не обращайте внимания, что девчонки болтают. Это ж бабская натура такая дурная. Завидуют они вам.
Вздергиваю вопросительно бровь, глядя на женщину.
— Слышала я, как вы подошли, — взмахивает рукой. — Так этих разве остановишь? Стрекочут без умолку, только и успевай слово вставить.
— Я и не обращаю. Удивлена, как это я еще замуж выйти и развестись по их рассказам не успела.
— То ли еще будет, — прыскает Прокопьевна. — Уже неделю галдят, всё никак успокоиться не могут. Вы, кстати, новость слышали? — переходя на шепот, спрашивает женщина, наклоняясь ближе ко мне. — Наш Борюсик на пенсию собрался.
Борюсик, как ласково между собой называют нашего заведующего отделением медсестры, действительно собрался на заслуженный отдых.
— Говорят, вас на его должность поставить хотят.
А вот это действительно неожиданно. Накликала, что ли? Я, конечно, не против изменений в жизни, но не так быстро же и не всё сразу. Только к пробежкам привыкла и успела посетить два занятия йогой.
— Со мной этот вопрос не обсуждали. Откуда слухи-то?
— Так Валька моя подруга, в администрации работает — секретарем у главного врача.
Теперь понятно, откуда ноги растут.
— Вы только ни с кем этой новостью пока не делитесь, — прошу Прокопьевну, уминая уже второе печенье. — А то некоторые решат, что влиятельный женатый папенька продвигает свою протеже в моем лице.