Любовь до востребования
Шрифт:
— Ты как? У тебя что? — обменивались подружки быстрыми вопросами, забыв зайти в квартиру.
Когда Валя в двух словах описала свое счастье, Галка сказала:
— Ну и у меня все суперски. Видела бы ты моего нового друга: громадный, как танк, весь в золоте, а машина, как… как луноход, едем — все на нас таращатся.
— Здорово, — не слишком уверенно согласилась Валя. — Слушай, я только что видела тетю Фатиму, которая с почты. Она велела передать, чтобы ты за письмами зашла.
— За какими еще письмами? — Вид у Галки мигом сделался какой-то подкисший.
— Ну,
«Только бы снова не покраснеть», — разнервничалась Валюшка.
— А на фига они мне сдались, эти письма? — Галка подбоченилась и заговорила нараспев — точь-в-точь как ее матушка, когда скандалила с кем-нибудь во дворе. — Я же тебе сказала, что между нами все кончилось. Когда это было, чтобы я к брошенному парню возвращалась, скажи!
— Ну, не было, не было, знаю, — заторопилась Валя. — Но, Галь, понимаешь, — он же в армии. У меня брат служил, так он рассказывал, что первые полгода — это просто ад! Его только и спасало, что девушка ему писала и мы с мамой. Он ходил там как зомби и только на те минуты к жизни возвращался, когда наши письма читал.
Галка слушала подругу, переминалась с ноги на ногу, но вид ее оставался непреклонным.
— Ну, вот пусть мать Илье и пишет. А я и вообще писать не люблю, и тем более из-под палки. Не, я пас, даже не уговаривай.
— Но что же делать, Галка? — Валя стояла перед подругой как в воду опущенная.
— Не знаю я, что делать! Хотя нет, придумала: пойдем сейчас на почту, и пусть тетя Фатима тебе эти письма отдаст. И пожалуйста, пиши, поддерживай солдата, если больше делать нечего! Все равно он моего почерка не знает.
И Галя метнулась к вешалке, быстро надела пальто, сапожки. Валя была так растерянна, что даже не стала спорить. Да и глупо было теперь идти на попятную. Она молча зашагала в сторону почты следом за подругой.
Тетя Фатима расспрашивать ни о чем не стала, только внимательно посмотрела на обеих девушек. Потом выложила на стойку пачку писем. Галка даже рук из карманов не достала. Тогда Валя, воровато оглянувшись, сунула стопку на самое дно своей сумочки.
— Ты, Валечка, в мою смену заходи, — шепотом напутствовала ее тетя Фатима. — Покажешь свой паспорт, а я тебе отдам письмо. Я же вас, девочки, знаю. Мне не жалко.
На пороге почты подруги расстались. Говорить больше было как будто не о чем. Несколько равнодушных фраз — и они разошлись в разные стороны.
— Чего так долго? — Степан уже ждал ее на площадке у их двери. Вид у него был кислый.
— Разве долго? — удивилась Валюшка. — Я ведь к ней только забежала, потом мы вместе на улицу вышли… и почти сразу — домой.
— Знаешь, когда ты с этой своей Галиной встречаешься, мне и минуты кажутся вечностью, — изрек вдруг Степан и уткнулся взглядом в стену.
— Да почему же?
— Потому что подруга твоя — тупая и развратная девица, — отчеканил Степан. — И мне неприятно, что моя жена водится с такой… особой!
— Вот это да! — ахнула Валя. — Да какая же Галка развратная? Ты с чего это взял?
— Значит, было откуда брать, — буркнул Степан и ушел
И побрела следом — искать примирения.
В понедельник на первой паре Валя сидела сама не своя. Причиной этому была не ссора с мужем, — о ней давно уже было забыто. С момента примирения прошли целый день и упоительная, бессонная ночь. По идее после такой ночи Валя должна бы сейчас клевать носом, — а ее так и трясло от внутреннего возбуждения. Причина тому лежала на дне ее сумочки. Только сейчас Валя вдруг поняла — с письмами надо что-то делать. Заставить себя заглянуть в них и написать ответ. А как это сделаешь, если муж всегда рядом?
Но сейчас место за столом рядом с Валюшкой пустовало. Только что в класс заглянул военрук и увел куда-то всех ребят. Сдавать какие-то нормативы, что ли. Профессор по античной литературе завел у доски свою заунывную песнь. Нужно было срочно на что-то решаться.
Трясущимися руками Валя достала стопку. Писем было всего пять. Она разложила их по датам отсылки. Потом взяла первое, пару раз глубоко вздохнула — и надорвала конверт.
Письмо оказалось совсем короткое. Почерк какой-то неровный, скачущий, — Вале казалось, что Илья должен бы писать иначе. Впрочем, скоро она поняла причину…
«Дорогая Галинка! Пишу тебе с дороги. Уже сутки нас везут на место дислокации. На станциях из вагонов не выпускают, но я надеюсь передать письмо какой-нибудь бабушке с пирожками, попросить, чтобы отослала.
Галчонок, когда я не нашел тебя среди провожающих, в голову полезли всякие тревожные мысли. Возможно, ты заболела или с тобой что-то не так, а я торчу на сборном пункте и ничем не могу тебе помочь. В одном из кабинетов я заметил телефон, пытался позвонить, — не позволили. Вышел конфликт. И я вдруг почувствовал, что все пошло как-то не так. Может, верно ты ругала меня, ну, теперь уж не исправить. В общем, если можешь, напиши поскорее, как у тебя устроилось, что ты решила. Я сейчас спрашиваю о том, что считаю для себя самым важным. Пока я не знаю твоего решения, нахожусь в нерешительности, какие шаги мне предпринять. Но когда узнаю, — сделаю все, чтобы помочь тебе.
До свидания, Галчонок, не забывай солдата и не ленись писать, ладненько?
Твой рядовой Илья Громов».
«Ну вот, — подумала Валюшка, сворачивая письмо. — Я уже ничего не понимаю. О чем должна сообщить ему Галка? Как же писать ответ, если не понимаешь вопроса?»
Она с самого начала решила, что не станет читать промежуточные письма. Если вторгаешься в чужую жизнь, зачем же еще и наглеть? Соблазн, конечно, был, особенно теперь, когда дело так неожиданно запуталось. Но Валюша надорвала только последнее письмо.