Любовь долготерпит

Дорн Неждана

А многие на полном серьёзе утверждают, что никакая чистая дружба между мужчинами и женщинами в принципе невозможна. Я считаю, что они неправы. Но может, я ошибаюсь?

Глава 44

Дети опять уговорили его пойти на рыбалку!. Выйти из дома надо до рассвета. Чтобы ему не пришлось идти в темноте через весь посёлок, я предлагаю остаться ночевать в своём доме.

Укладываю детей. Он тоже уходит в отведённую ему комнату.

Вхожу в свою

спальню. Надеваю полупрозрачный пеньюар с тончайшим кружевом. Расчёсываю перед зеркалом волосы. Они у меня красивые, шелковистые.

Как же давно я не выглядела вот так! Сердце колотится, глаза блестят. Волнение нарумянило щеки. Я прижимаю руку к груди.

Дети уже спят, надо встать и пойти к нему. Но это же...

Как он к такому отнесётся? Тем более, мы такие разные.

Я ведь даже не христианка. Знаю, что многие в поселении приняли эту веру, и даже слышала кое-что о ней. Но у меня нет ни времени, ни сил серьёзно задумываться об этом. Мне некогда посещать беседы и религиозные диспуты, которые иногда устраивает Марк. Ещё один загадочный человек. Они очень похожи.

Он туда ходит, и я это знаю. Кроме того, обычаи аристократов бывают ещё строже, чем у христиан, у которых разрешён повторный брак в случае вдовства. В некоторых же кланах и это считается недопустимым. У аристократов свои законы. В старые времена даже случалось, что их женщины совершали самоубийство после смерти супруга, чтобы вместе уйти в иной мир.

Мне вдруг становится страшно. Приду к нему, и... что? А если он отвергнет меня и станет презирать? Глупости, какой же мужчина откажется от этого?

Надо просто встать и пойти. Недаром все говорят, что я должна взять инициативу в свои руки и не упустить шанс обеспечить достойное будущее себе и детям. Тем более детей он явно любит.

Я вспоминаю, как он меня обнимал. И его полный сочувствия взгляд. Как я была бы счастлива с ним!

Этого не будет... – мне чудится, будто кто-то произнёс эти слова.

Я даже оглядываюсь.

Надо раз и навсегда разрешить это! – думаю я.
– И пусть будет, что будет...

Долго сижу перед зеркалом, терзаясь мучительными сомнениями. Вот только встать и прийти в комнату, где спит он, так и не решаюсь.

Ну почему у меня всё, не как у людей? Один меня бросил и умер. Теперь угораздило влюбиться в аристократа, и я могу только гадать, что у него на уме.

***

Тед Лири

– Не боишься причащаться? – слышу я от одного из жителей поселения на богослужении, которые Марк старается проводить здесь хотя бы раз в месяц.

– А почему я должен бояться? – недоумеваю я.

– Ну ты же во грехе живёшь!

– В каком ещё грехе?

– В блудном с учительницей этой, Кирой...

– Что?! – сначала я не верю своим ушам, потом прихожу в ярость от столь наглой и грязной

напраслины.

Едва сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть хорошенько бросившего мне такое нелепое и оскорбительное обвинение.

Впрочем, быстро овладеваю собой и остаюсь, чтобы обсудить случившееся с Марком.

– Это я виноват, – говорит Марк.
– Надо было сразу объяснить тебе некоторые нюансы здешней жизни.

– Но я же никогда... У меня даже в мыслях не было!

– Я это понимаю, но они-то нет. За двести с лишним лет жизни по закону Божьему мы изменились, а здесь всё осталось по-прежнему. Вспомни отношения между мужчинами и женщинами, описанные в старинных книгах!

Я задумываюсь, а потом спрашиваю:

– Так они что, и сейчас так живут?

– Представь себе, да!

Я прихожу в ужас. Что же я натворил! Какую боль причинил Кире. А если она... влюблена? А если кто-то уже успел и её оскорбить грязным подозрением?

Надо поговорить с ней как можно скорее, - думаю я. Тем же вечером иду к ней в дом. Дождавшись, когда дети отправятся спать, говорю:

– Я должен сказать тебе кое-что...

***

Кира Майри

Неужели он всё-таки... – трепетная надежда осеняет меня.

Я отставляю в сторону чашки, которые несла на стол, и замираю, глядя на него. С бешено колотящимся сердцем я ожидаю от него тех самых слов.

– Я очень виноват перед тобой! – начинает он. – Наверное, ты теперь возненавидишь меня, и правильно сделаешь.

– О чём ты? – удивляюсь я.

– Как бы я желал сейчас провалиться сквозь землю.

– Не говори так, пожалуйста! – испуганно произношу я, уже предчувствуя крушение своих надежд.

– Я вёл себя, как безмозглый идиот! Я женат, понимаешь?

– Это всё я... Возомнила о себе невесть что. – беспомощно лепечу я.

– Нет, ты прекрасная! Ты замечательная! Полюбить тебя, быть с тобой рядом всю жизнь – это было бы величайшим счастьем! Для того, кто свободен.

– Прости меня, я понимаю, у аристократов...

– Да не аристократ я! – перебивает он меня.
– Я с Нового Айрина!

Что?! Мозг отказывается воспринять услышанное. Слишком это невероятно. Наконец, я всё-таки справляюсь с собой и переспрашиваю:

– Ты... орт?

Что я ляпнула вообще? Кажется, у них это оскорбление!

– Да, - совершенно спокойно отвечает он.

– Извини, я назвала тебя так...

– Я привык!

Мы сидим за столом и разговариваем. Пока не замечаем посветлевшее небо и розовые отблески зари на оконных рамах. Он говорит удручённо:

– Ну вот, теперь люди опять будут думать, что мы предавались греху!

А когда он уже собирается уходить, я беру его за руку и смотрю в глаза:

– Если сможешь, возьми меня в свой мир!