Любовь и честь
Шрифт:
– Шантаж?
– Если так, то у них вместо мозгов опилки. Никто не сможет шантажировать дочь президента Соединенных Штатов. Не таким способом. Черт подери, пока я руковожу службой безопасности, этого не случится.
– Хорошо, – покорно сказала Блэр, внезапно почувствовав усталость. – Я уверена, скоро мы все узнаем.
Она устало прислонилась лбом к стеклу и посмотрела в окно. Магистраль, по которой мчался автомобиль, была пустынна и, казалось, отражала пустоту в ее сердце. Конечно, глупо было надеяться, что ей позволят спокойно любить кого-то, а уж тем более кого-то вроде женщины, сидевшей с ней рядом. Она закрыла
Глава 15
Кэмерон наблюдала за Блэр в полной тишине. Это молчание беспокоило ее: она скорее ожидала увидеть Блэр, охваченную гневом. Обвинения по поводу этих фотографий, пусть и необоснованные, были бы более желанны, чем тяжелая завеса тишины, повисшая между ними.
Она попыталась представить себе, каково это, когда твою личную жизнь выставляют напоказ. Но не смогла, хотя и сама была на той фотографии в газете. Даже если бы лицо ее было видно отчетливо, а имя напечатано жирным шрифтом, это не было бы тем же самым, что для Блэр. Она не публичная фигура мировой величины, впрочем, как и ее семья. Именно поэтому, скорее всего, она и не будет выставлена напоказ для тщательного рассмотрения самопровозглашенными хранителями морали, чьи истинные мотивы совсем не возвышенные и определяются только их собственной политической выгодой. Она ни в чем не виновата, но даже если бы и была, об этом бы быстро все забыли.
Но все становилось иначе, если дело касалось Блэр Пауэлл или ее отца. Президент испытывает давление общественного мнения. К тому же влиятельные политические группы постоянно совершали маневры для укрепления своего положения и расширения сфер влияния в Вашингтоне. Любовная интрига дочери Эндрю Пауэлла – особенно лесбийская любовная интрига – дала бы его противникам оружие для борьбы с ним.
– Блэр, – мягко начала Кэмерон, – я могу что-нибудь сделать?
Блэр отвернулась от окна и, словно отбросив беспокойные мысли, выпрямилась. Когда она заговорила, ее голос был твердым с налетом стали.
– Да. Можешь сказать мне прямо сейчас, готова ли ты к тому, через что нам предстоит пройти.
Кэмерон была так потрясена вопросом, что не могла еще осознать его в полной мере. Поняв, наконец, о чем Блэр ее спрашивает, она ответила: – Ты же не думаешь, что это не имеет для меня значения?
– Одно дело – говорить об абстрактной возможности публичного обнародования наших отношений, и совсем другое дело – находиться в центре скандала, раздуваемого прессой. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
– Господи!
Кэмерон смотрела на нее, пытаясь удержаться от гневных возражений. Голос Блэр был невозмутимым, спокойным, лицо не выражало никаких эмоций. Она выглядела так же, как в тот самый день, когда они впервые встретились – холодной, уравновешенной, недосягаемой. Кэм очень хорошо знала, какой неуправляемой и при этом уязвимой была Блэр, и как в последние недели бушующий в ней гнев утих, и боль отступила. Так было до сих пор.
Боже мой, да она боится.
От осознания этого факта злость Кэмерон испарилась. Чувство страха никогда не ассоциировалось с дочерью президента, и она впервые поняла, чем Блэр платит за свою стойкость – одиночеством, неприступностью и ожиданием потерь.
Кэмерон быстро придвинулась к Блэр. Нащупав
– Я намерена узнать, кто стоит за всем этим. Как только я это узнаю, я пну их под зад так, что они полетят из одной части континента в другую. Я люблю тебя. Ничто и никто не сможет этого изменить, никогда.
Блэр крепко сжала руку Кэмерон.
– Ты просто не осознаешь, какое давление будет оказано на нас, чтобы мы прекратили видеться.
Сказанные слова поразили Кэмерон в самое сердце. Даже когда в нее стреляли, было не так больно.
– Нет. Даже не думай, не говори так, потому что только наша любовь придает мне силы. Пожалуйста…
– Когда в тебя стреляли, – сказала Блэр, словно читая ее мысли, – я чувствовала, как часть меня умирает вместе с тобой. – Ее голос был приглушенным, как будто она говорила во сне. – Я только начала впускать тебя, и сразу чуть не потеряла. Теперь же я не думаю, что смогу пережи…
– Блэр. Я люблю тебя. И никуда не уйду. Даю слово.
Блэр заглянула ей в глаза и увидела в них правду.
– Сама боюсь того, как сильно ты мне нужна.
– Не забудь, ты тоже мне нужна. – Кэмерон взяла руку Блэр и быстро поцеловала костяшки ее пальцев. – Больше, чем ты можешь себе представить.
– Я это запомню. – Блэр вдохнула полной грудью в первый раз с тех пор, как они выехали из аэропорта. – Так что нам теперь делать, Коммандер?
Кэмерон зловеще рассмеялась:
– Я же агент Секретной службы. Думаешь, я не могу разыскать ублюдка, передавшего ту фотографию прессе?
– Прошу тебя, будь осторожна, – предупредила Блэр. – Есть люди, которым не нужно оружие, чтобы быть опасными. Камера в руке тоже может быть смертельной.
– Трус, который таким подлым способом следил за тобой, не представляет никакой угрозы для меня. Не волнуйся.
– Почему я не чувствую себя убежденной?
– Я буду осторожна. Но я найду его.
– Думаю, я должна принять логику происходящего, – наконец призналась Блэр и снова вздохнула. – Удивляюсь, что со мной до сих пор не связались из Белого дома. Руководитель администрации президента, должно быть, рвет и мечет.
– Я думала, что Люсинда Уошберн – близкий друг вашей семьи, – произнесла Кэмерон, упомянув самую влиятельную, по мнению большинства политиков, женщину в Вашингтоне. Она была первой в истории женщиной, стоявшей во главе администрации президента, слыла его глазами и ушами, фактически являлась его советником и играла одну из самых важных ролей. Когда Эндрю Пауэлл еще баллотировался в президенты, он ясно дал понять, что никакие решения не будут приниматься без введения ее в штат. Это решение оправдало себя уже в первые месяцы его президентства, когда его администрация оказалась в центре внимания из-за экономического кризиса в стране и усилившегося давления из-за рубежа.
– Поверь мне, – сказала Блэр без намека на враждебность, – главная цель Люси с того самого дня, когда моего отца привели к присяге, состоит в его переизбрании на второй срок. Они знакомы еще с колледжа, и, думаю, все это время она работала над тем, чтобы он оказался на посту президента. Она пожертвует чем угодно или кем угодно, только чтобы удержать его в Белом доме на второй срок.
– И ты думаешь, это включает принуждение тебя… – начала Кэмерон в отчаянии, – пожертвовать нашими отношениями?