Любовь и чума
Шрифт:
Между тем пока Никетас сидел, выражая своей фигурой крайнее отчаяние, молодая Зоя находилась в своей молельне, вознося горячие молитвы к Пресвятой Деве о спасении дорогого ее Сиани, об аресте которого она узнала еще утром.
Девушка плакала о своей бедной первой любви, отвергнутой тем, для кого она была вполне готова отдать душу и жизнь. Она молилась, чтобы Бог не наказал его за то, что он, хотя и невольно, подверг отца ее неминуемой гибели!
Никетас поднял голову, и вся кровь прилила к его сердцу: кто-то постучался у парадного входа, и этот стук отозвался в
У подъезда стоял Кризанхир, начальник варяжской стражи. Рассудив после минутного колебания, что если его пришли арестовать, то все выходы уже заняты, великий логофет вынул из-за пояса ключ, надетый на серебряное кольцо, и решился скрепя сердце открыть дверь аколуту. Удостоверившись, что Кризанхир один и что в его руках нет подобия приказа, старый министр вздохнул с видимым облегчением, и лицо его прояснилось. Запирая снова дверь, он уже благодарил Бога, что опасения его не оправдались, когда начальник стражи тихо дотронулся до его плеча и проговорил:
— Проведите меня сейчас же в какую-нибудь комнату, в которой мы могли бы поговорить, не рискуя нашей безопасностью. Речь идет о вашей жизни.
Великий логофет зашатался, так что был вынужден прислониться к стене.
— О моей жизни? — повторил он, окинув Кризанхира каким-то диким взглядом.
— Да, — сказал аколут, толкая старика. — Пойдем же скорее: нам нельзя терять времени!
Иоанн Никетас побрел машинально в ту комнату, из которой только что вышел.
Войдя в нее, начальник стражи запер тихонько дверь и сел с несчастным стариком, который опустился в бессилии на диван.
— Старый друг, — начал Кризанхир. — Император объявил мне, что он намерен конфисковать ваши имения в свою пользу и отрубить вам голову.
Министр испустил крик дикого отчаяния и зарылся головой в подушки.
— Он обвиняет вас, что вы продали врагам тайну, которую император доверил вам.
— А я между тем совершенно не виноват в этом!
— Я хотел было замолвить за вас слово, но император перебил меня, повторив свою странную угрозу.
— Благодарю, что предупредили вовремя, — сказал великий логофет, вскакивая и начиная отпирать ящики с драгоценностями.
— Что же вы хотите предпринять? — спросил Кризанхир.
— Что хочу предпринять? — повторил старик, даже не оборачиваясь. — Я спешу собрать свои драгоценные вещи и убраться отсюда как можно скорее!
— Не увлекайтесь, друг мой, обманчивой надеждой! — возразил спокойно аколут. — Император предусмотрителен. Он окружил ваш дворец шпионами, которым отдан приказ схватить вас, живого или мертвого, при первой же попытке к побегу.
— Так, значит, я погиб? — воскликнул великий логофет.
— Да. И могу заверить вас, что я
— Как это горько!
— Да, и в особенности для человека ваших лет, который привык дорожить своей жизнью.
— О, я с удовольствием поменялся бы участью с последним рыбаком!
— Верю вам, бедный друг! Но это невозможно... У вас осталось только одно средство к спасению.
— Какое? — произнес министр, внезапно обернувшись. — Почему же вы молчите, если есть путь к спасению моей жизни?
— Это ужасное средство! — ответил аколут, понизив голос. — Но клин... вышибают клином!
— Ну говорите же, что мне следует делать!
— Убить императора этой же ночью!
— Вы... Вы смеете мне делать такое предложение! — произнес старик, с ужасом подаваясь назад.
— Но я ведь уже намекал вам однажды на существование заговора против Комнина. Он может быть приведен в исполнение не сегодня, так завтра. В наших силах лишь ускорить развязку.
— Да, в самом деле, — сказал министр задумчиво. — Если это убийство уже дело решенное, то откладывать его незачем.
— Я же вам говорю, что это можно сделать хоть нынешней же ночью. Начальнику стражи нетрудно уничтожить все препятствия к выполнению замысла.
— Великодушный друг! — воскликнул логофет, бросаясь в объятия аколута. — Я вам обязан жизнью.
— Теперь нам остается только потолковать об условиях.
— Говорите! Я согласен заранее на всякие...
— Ну... я желаю жениться на вашей прекрасной дочери.
— Как? Вы на моей дочери?! — изумился старик.
— Вы знаете, Логофет, что я люблю ее давно, — продолжал Кризанхир. Но когда я признался вам в своем чувстве к ней, то вы ответили мне с презрением, что неравенство состояний и лет делают этот брак невозможным.
— Теперь я жалею об этом отказе! Но если Зоя откажется исполнить мою волю?
— Тогда я отступлю от вас! — ответил Кризанхир.
— Как? Вырвав меня из бездонного омута собственными руками, вы хотите столкнуть меня снова в него?
— Я сделаю это без малейшего угрызения совести, если вы через час не дадите мне письменного обещания в руки! — сказал аколут, направляясь к двери.
— Не спешите! — проговорил торопливо старик, схватив его за плащ. — Дайте мне хотя бы поговорить с моей бедной Зоей!
Он вышел из комнаты и, заперев Кризанхира для большей безопасности, направился по узкому коридору в комнаты своей дочери.
— Дитя мое! — воскликнул старик, войдя внезапно к ней. — Предвиденное мною несчастье обрушилось на нас и, может быть, завтра у тебя уже не будет отца!
Девушка испустила раздирающий душу вопль и упала к ногам бедного старика в порыве страшной скорби и жгучего раскаяния.
Министр поднял и обнял ее ласково.
— Да, у тебя не будет более отца! Богатство, которое я приобрел трудом, будет отнято у тебя... И тебе негде будет преклонить даже голову... Не дай же мне лечь в могилу с этой ужасной мыслью, которая отравит мне последние минуты. Разреши мне избрать для тебя покровителя, который бы защитил тебя, когда меня не станет!