Любовь и доблесть
Шрифт:
Корнилов окончательно сполз со стола, качнув его, от сотрясения стакан покатился и мягко упал на пол, но... следом скатилась коньячная бутылка и с громким хрустом раскололась о стакан.
Не думая больше ни о чем, Данилов ткнул умника рукоятью в переносицу, приставил ствол к ремню у запястья, спустил курок... То же проделал и с путами на ножках стула, дернулся, высвобождаясь из рассеченных пулями ремней, почувствовал в дверях движение, кувыркнулся спиной назад вместе со стулом, завершил кувырок и перекатом ушел в сторону. Два бесшумных выстрела почти слились, одна из пуль застряла в обшивке стула; в кабинете-кладовой
Олег кувыркнулся вперед, приподнялся, готовясь выстрелить, когда услышал истошный крик, больше похожий на визг:
– Я вышибу ей мозги!
Иннокентий прикрывался Дашей, обхватив полубеспамятную девушку поперек груди и вжав дуло пистолета ей в висок. Он мог выстрелить в любую секунду.
Видение, как морок, на мгновение затопило сознание Данилова: ночь, всполохи выстрелов, хлесткие плети пулеметных трасс, истошный крик немца, шея девчонки, пробитая пулей, ее горячая кровь, стекавшая по его груди...
– Оружие на пол! Медленно!
Олег словно исполнял ритуальный восточный танец. Затекшее тело не слушалось, пульсировало болью тысяч уколов, голова кружилась, рот пересох разом, а он медленно приседал на широко расставленных ногах, отодвигая руку с оружием все дальше от себя и приближая ее к полу. При этом он не сводил с противника немигающего взгляда.
Тот не выдержал. Одним движением повернул ствол в сторону Данилова, и Олег даже успел заметить выражение его лица – исполненное торжествующей ярости.
Голова дернулась от попадания крупнокалиберной специальной пули, и парень мешком сполз на пол.
Данилов без сил рухнул на четвереньки. Он был мокр насквозь. Выстрела он даже не почувствовал: спуск в «глоке» был отрегулирован очень мягко, «под клиента», но обеспечивал точный выстрел. Впрочем, Олег знал: попал он только чудом. Вернее, чудом не застрелил Дашу.
Из темного угла донесся какой-то то ли вскрик, то ли всхлип, и выстрел из гиганта «стечкина» грохнул в маленькой комнате, как из пушки. Пуля ударила в стену метрах в полутора; Олег прыжком одолел расстояние до обезумевшего от страха Корнилова, ударом выбил пистолет и другим – припечатал незадачливого стрелка к стенке. Искушение было велико, но Олег сдержал себя: перевернул бесчувственное тело несостоявшегося миллиардера на живот и крепко скрутил запястья его же галстуком. Впрочем, можно было и не торопиться: ударил Данилов со зла качественно, даром что не убил, так "что в себя этот Вильгельм Телль придет минут через сорок, не раньше.
Олег встал, покачиваясь, подошел к Даше, приподнял, девушка обняла его за шею:
– Я не знаю, что со мной... Хочу проснуться и никак не могу... А вокруг тина... Серая и скользкая... Не уходи, Олег, ладно? Побудь со мной. А то я умру.
Данилов подхватил Дашу на руки, ринулся в комнату. Быстро разыскал сумку, вынул из нее коробочку с ампулками, рассмотрел, выдохнул успокоенно: ничего страшного, верлидорм, обычное снотворное, правда, в тройной дозе, но для жизни это опасности не представляет. Он наклонился к Даше, приложил ухо к груди, послушал сердце, пощупал пульс. Все в порядке.
Ха. Порядок. Если это – порядок, то что же тогда бедлам? Ясное дело, что: монастырь в Англии, где сердобольные монахи держали умалишенных, а потом – распустили
Олег вернулся в кабинет-кладовую. Там было почти совсем темно, экран монитора погас, пахло сгоревшей компьютерной проводкой, виноградным спиртом, пороховой гарью и еще чем-то непонятным. Комната освещена была лишь скупыми синими всполохами догоравшего спирта; часть его пролилась на ковровое покрытие пола и выжгла изрядную дыру. Олег накрыл синие язычки пиджаком, дождался, пока затухнут последние, собрал оружие поверженных противников, вернулся в комнату, закурил.
Жесткий диск остался цел, его можно вставить в любой подобный «лэптоп» и восстановить всю информацию. Это первое. Второе. Заказчики всего действа – люди с неограниченными возможностями. Знают ли они, куда пошел добывать умница Корнилов их сокровище, вернее даже – «тайну вкладов и Организации»? Это, последнее, стоит любых денег. Третье? А третьего-то как раз никакого не было.
Кому звонить? Куда бежать? Мысль замаячила, но была она глупа и бестолкова до полной умозрительности: взять полусгоревший чемоданчик-"лэптоп" и оттарабанить в ближайшее отделение милиции. Вместе с недвижным Иннокентием и связанным Корниловым. И пусть разбираются как хотят: на то они и власти.
Олег пошел на кухню, сварил крепчайший чифирь, подождал, пока чуть остынет, сделал несколько глотков. Ожидаемый эффект наступил быстро: Данилов рванул в санузел, где и предался «пуганию Ихтиандра». Умылся, прополоскал рот, голова слегка прояснилась, но тоска не оставляла. Хотя и причина ее была понятна – полная неясность ситуации и оттого – невозможность хоть как-то на нее воздействовать.
Данилов вернулся на кухню. Заварил крепкий кофе. Выпил две чашки. Выкурил сигарету. Усмехнулся своему отражению в никелированной австрийской кофеварке: на него смотрел похожий на мышонка субъект, с маленькими бусинками глаз и толстыми щеками, заросшими щетиной. Олег подмигнул изображению:
– Ну что, бурундук, жизнь, кажется, налаживается, а?
Из темной комнаты раздался стон связанного Корнилова.
– Судьба играет человеком, – вслух произнес Олег. Теперь дальнейшее представилось более-менее ясным. Так или иначе, заказчикам нужен товар. Труп Головина практик Корнилов им обеспечил, теперь, во имя сохранения жизни, обязан предоставить пусть и горелый, но исправный «винчестер». Дело за малым: вдумчиво потолковать с Корниловым об условиях его «условно-досрочного» освобождения и разойтись без грохота взрывов, лишних жертв пешек, офицеров, слонов и прочей деревянной гвардии деревянных королей.
Из кухни Данилов прошел в обширную прихожую. Он был невнимателен, дверь закрыл только на замок; визитеры оказались практичнее, задвинули засов. И ждут их на улице по крайней мере еще двое гавриков и, конечно, автомобиль: не пешком же сюда Корнилов прикандыбал. А впрочем, мог и пешком. Тень покойного хозяина возомнила себя сущим как раз потому, что по его соизволению слишком долго сшивалась самостоятельно.
Данилов остановился, рассматривая офорты Гойи. На одном усталый человек уронил голову на столешницу, и за его спиной плясали жутковатые нетопыри, призраки, овеществленные тайные пороки... На другом монстр с неестественно длинной головой и выпученными глазами пожирал замершего, будто солдат в строю, человечка...