Любовь и ежики
Шрифт:
— Знаешь, а следователь считает, что ты самый реальный подозреваемый по делу об убийстве Павла Аистова, — сказала Инна.
— Ха! — отозвался Шайкин. — Во-первых, никакой он не следователь. Просто участковый. А во-вторых, пусть сначала докажет мою вину. У него нет орудия убийства, а без этого все его домыслы — пустой звук. Вот нашли бы при мне оружие, из которого стреляли в Павла, тогда другое дело.
— Напрасно ты храбришься, — сказала Мариша. — Ты единственный, кто уже имел конфликт с законом. И конфликт именно из-за Павла. И на свободу ты вышел всего месяц назад…
— Уже
— Но все равно, с момента твоего освобождения прошло не так много времени, а твой враг уже убит, твоя бывшая невеста исчезла, и сам ты находишься в такой ситуации, что заподозрить тебя в убийстве соперника — самое милое дело.
— Откуда я мог знать, что тут соберется такая компания ненавидящих Павла? — буркнул Шайкин. — От вас не скрою, надеюсь, диктофон вы под одеждой не прячете, так вот, не скрою, что действительно приехал сюда, чтобы потолковать с Павлом.
— О чем?
— Не о чем, а о ком. О Светлане, — ответил Шайкин.
— А что Светлана? — осторожно спросила у Шайкина Мариша.
— Я хотел, чтобы Павел отказался от нее, — сказал парень. — Светланка до сих пор любит меня. Она мне сама в этом призналась.
— Когда? — ахнули подруги.
— Когда я вернулся, она пришла ко мне домой. И мы с ней поговорили, — объяснил им Шайкин. — Я предлагал ей переехать ко мне. Но, по-моему, она боялась Павла. Я ей сказал, что прощу ей прошлое предательство, потому что все бабы думают не головой, а тем, что значительно ниже. Так что прощу я ей прошлую вину, тем более что по молодости все это было. И от Павла ее избавлю.
— А она?
— Она чего-то все тянула, — сказал Шайкин. — А потом я получил это письмо.
— Какое письмо?
— Анонимное, — ответил Шайкин. — И оно сообщало, где я могу найти Павла. Сначала я кинулся к Светлане, а ее нет. А соседи твердят что-то невразумительное про кровь у нее в доме и про беспорядок. У меня словно в голове все взорвалось. Неужели, думаю, этот мерзавец осмелился мою Светланку обидеть. Поеду, думаю, и потолкую с ним по душам. Тем более что в письме было написано, что жить Павел будет уединенно. Заодно, думаю, и выясню, куда он Светланку подевал и почему в квартире кровь.
— Ну и что?
— Ну и не успел! — с досадой ответил Шайкин. — Кто-то до меня его прикончил. Теперь лейтенантик-то этот бедовый говорит, что я приехал раньше, еще вчера ночью. За это время якобы я подстерег и прикончил Павла, оружие утопил или спрятал, а сам потом подъехал к заказнику, дескать, вот — только что прибыл.
— А это было не так? — уточнила Мариша.
— Совсем не так, — огрызнулся Шайкин.
— А свидетель у тебя есть, который мог бы подтвердить, что ты говоришь правду?
— Есть, — кивнул Шайкин. — И не один. Видите ли, девчонки, мы с приятелем немножко заплутали. И прошлую ночь провели в какой-то деревушке. В доме у одной вдовушки. Думаю, что вдовушка долго нас со Степаном теперь забыть не сможет. Так что свидетель, вернее свидетельница, есть. Да и продавщица в магазине в той же деревушке, где мы с вдовушкой развлекались, нас со Степкой помнить должна. Мы там бухло брали
— Ну и отлично, — сказала Мариша. — Значит, у тебя алиби. Какое-никакое, а алиби.
— Только что от него толку? — с горечью спросил Шайкин. — Кому интересно проверять всех моих свидетелей? Спишут эту мокруху на меня, я чувствую.
— Нет, следователь Сорокин не такой, — сказала Инна. — Он дотошный. И хотя ты ему в свое время нос повредил, мстить он тебе не будет. И все выяснит. Если то, что ты рассказал, правда, тебе ничего не грозит.
Шайкин только плечами пожал и сплюнул в снег, показывая, что в сказки о добрых или просто порядочных следователях давно не верит. Подруги оставили его одного продолжать любоваться на падающий снег.
— Что скажешь? — спросила Мариша у Инны.
— Что он до сих пор любит Светлану и не похищал ее, — сказала Инна. — И если у него и в самом деле есть свидетели, что он прошлой ночью заблудился и провел ее в деревне, развлекаясь у какой-то вдовушки, то к убийству Павла он непричастен.
— Но Максим с Лехой тоже не могли быть причастны, — сказала Мариша. — Они выехали чуть раньше нас. И на месте были почти одновременно с нами. Совсем немного раньше.
— А откуда мы знаем, что они выехали рано утром, а не сразу же вечером, как только Серега снял с Максима наблюдение? — задала Инна коварный вопрос.
Мариша глубоко задумалась.
— Соседи Лехи могли видеть, в какое время они уезжали, — сказала она наконец.
— Это еще бабушка надвое сказала, — покачала головой Инна. — Могли и не видеть. Кому интересно среди ночи вскакивать и смотреть, чья там машина от дома отъезжает.
— Все равно нужно с Максимом поговорить, — сказала Мариша. — Хотя он и грубиян, но думаю, что сейчас обстоятельства вынудят его быть повежливей.
Юлька еще не выходила из кабинета Топоркова, Владимир Иванович, напротив, уже вышел оттуда, но сразу же отправился к себе в комнату пить лекарства, и подругам не удалось узнать, о чем спрашивал его Топорков. Поэтому подруги отправились разыскивать Максима с Лехой. Парней им удалось застать возле джипа Бритого. От нечего делать парни разглядывали его со всех сторон и восхищенно цокали языком.
Самого Бритого, как и его ребят, что-то не было видно. Бритый как приехал с утра, так и исчез, успев лишь прочесть Инне короткую нотацию о том, что если кому и нужно лечиться по поводу больной головы, так это вовсе не ему, а именно ей, его любимой женушке. И он даже готов оплатить лечение, сколько бы оно ни стоило, лишь бы ему из больницы вернули нормальную женщину, а не какого-то Шерлока Холмса в юбке.
В общем, таких ехидных обвинений Инна от Бритого еще не слышала. И теперь заподозрила его в том, что, пока она его перевоспитывала своими скандалами и уходами, Бритый обзавелся женщиной с ангельским характером, вот теперь и измывается над бывшей своей любовью. Эта мысль Инну совсем не порадовала, но она решила все выяснить у самого Бритого, когда он наконец соизволит явиться и объяснить, как его ребята оказались в заказнике и что они вообще тут делали и что видели.