Любовь и ненависть – Фавн
Шрифт:
– Как прошел день, дорогой? – спросила Мария, которая лежала в объятьях мужа и целый день ждала вестей.
– Я придумал страшную вещь, Машенька, – ответил Акиндин.
– Это какую? – спросила Мария, поднимаясь. Она села в кровать и посмотрела на Акиндина, который произнес эту фразу как-то по-особенному.
– Не бойся, лапонька. Это касается Андрюшки Черникова. Иди ко мне, солнышко, и я тебе все расскажу, только одно «но». Никто не должен знать, что я совершу с этим распаясавшимся пацаном.
Он во всех деталях рассказал свой план,
– Акиндин, он еще мальчик, может, придумать что-нибудь еще? – жалобно проговорила она ему.
– Его дед Степан Гаврилович не церемонился с моим отцом. Вся наша секта была уничтожена. Отца расстреляли, а бедная матушка повесилась. Спасибо отцу Григорию, что он не выдал меня, когда мы пришли после погрома секты отца в эту деревню. Он сказал, что я приемный сын Назара Олеговича и он спас меня от секты. Черниковы не знают, что я истинный сын Назара Олеговича Званцова. Если бы все узнали, то бы меня убили.
– Боже, какой кошмар, Акиндин.
– Теперь ты понимаешь, что мне пришло время поквитаться, хотя бы косвенно, с этой семейкой.
– Я понимаю тебя, и спасибо за то, что сказал мне о своей семье.
– Это большая тайна. После того как уничтожили секту, все подумали, что настоящий сын Назара Олеговича погиб в болоте. Поэтому теперь ты одна знаешь настоящую правду.
– Я никому не скажу. Как же тебе досталось! Вот почему ты так мечтал о настоящей семье. Я тебя понимаю, родной мой.
– Теперь ты понимаешь, что я должен воплотить свой план, милая моя.
– Да, и согласна с тобой. Ты прав. Эту семью надо наказать. Но я считаю, что может это сделать как-то гуманнее.
– Ты права, Машенька, я обдумаю твои слова.
Наступил понедельник, и Акиндин отправился в контору колхоза. Он решил рассказать Виктору Степановичу кое-какие детали относительно Андрея. Он вошел в контору и увидел Ирину, жену председателя колхоза.
– Здравствуй, Ирина, – поприветствовал ее Акиндин, входя в контору.
– Доброе утро, Акиндин Назарович. Вот ваша канцелярия, как вы заказывали. Я знаю, что вы пришли к Виктору Степановичу. Он немого запаздывает и попросил меня встретить вас. Может быть, хотите чашечку чая?
– Не откажусь от этого удовольствия.
– Вот и прекрасно, – ответила Ирина, которая стала накрывать круглый стол, который стоял у окна для чаепития. Она в душе подумала: «Боже, какой мужчина!.. Мне уже плохо от одного его вида. Вот Машке повезло, отхватила такого красавца».
Скоро Акиндин пил чай и смотрел в окно, а Ирина начала печатать на машинке документацию для партийного собрания. Она заметила, что Акиндин не проявляет к ней ни малейшего интереса.
Акиндин Назарович был погружен в свои мысли о страшном ритуале, который собирался провести с Андреем. Не прошло и десяти минут, как в контору пришел сам Виктор Степанович. Он обрадовался, увидев Акиндина Назаровича.
– Доброе утро, Акиндин Назарович, вы уже получили свой заказ?
– Да, ваша жена мне его передала, как только я
– Прекрасно, тогда вы бы не могли зайти ко мне в кабинет?
– Да, у меня есть соображения относительно вашего вопроса.
– Тогда проходите, пожалуйста. Ирина, не пускай никого ко мне. Я буду занять примерно час. У нас с Акиндином Назаровичем очень важное совещание.
– Хорошо, Виктор Степанович, будут еще какие-либо распоряжения?
– Да, мне нужны цифры по надою молока. Скоро партком.
– Хорошо, Виктор Степанович.
Председатель колхоза впустил Акиндина Назаровича в кабинет и, раздевшись, сел за стол.
– Виктор Степанович, вы поручили мне сложное задание насчет Андрея.
– Да, я так расстроен, что не могу никак воздействовать на сына. Я уже и бил его ремнем и грозился выгнать из дома, но все бесполезно.
– Это очень плохо, когда в семье творится такое. Я кое-что придумал, но у меня есть условие. Вы не должны вмешиваться в то, что я собираюсь делать с вашим сыном. Это будет тайна. Я не могу ее открыть, но могу только сообщить, что вашего сына не будет неделю, а может, и две в доме. Вы должны предоставить мне свободу действий.
– Да, я всецело полагаюсь на вас. Андрей – это бич божий. Мы так намучились с ним, что уже нет надежды для его возращения к реальной жизни. Вы себе представляете, что он пристрастился даже к алкоголю и стал курить.
– Да Вам не позавидуешь, – покачал головой Акиндин Назарович.
– Делайте с ним, что хотите, мы уже выбились из сил.
– Тогда я должен написать заявление об отгуле. Я буду отсутствовать долгое время, так как стану заниматься с Андреем.
– У вас и так накопилось много дней, и поэтому я вас отпускаю.
– Завтра вы должны привести Андрея в лес. Я вам скажу условленное место, а затем вы должны незаметно оставить его там. Вы не должны смотреть, что я буду делать с Андреем. Если я увижу, что все идет не так, как надо, то не стану заниматься этим делом. Вы должны уйти домой, оставив Андрея в лесу.
– Хорошо, а с ним все будет в порядке?
– Да, вы не узнаете всего сына. Он должен научиться ценить жизнь. Этому я его научу.
– Это было бы прекрасно, а то он нас замучил. Мы не можем никак найти подход к нему. Это просто ужас. Мы потеряли Петра, которой был гордостью нашей семьи. Ирина до сих пор не может прийти в себя.
– Да, потерять такого сына, как Петр, это очень печально, но я бы хотел уточнить одну деталь. Вы согласны ни во что не вмешиваться?
– Да, и как только Андрюшка будет в лесу, я постараюсь оставить его одного.
– Тогда я вам сейчас расскажу, где я буду ждать Андрея.
Акиндин Назарович стал подробно объяснять место встречи в лесу. Они еще долго разговаривали друг с другом, и Акиндин Назарович начал обсуждать квартальный отчет по лесозаготовке на партком. Прошло уже три часа, и Акиндин Назарович поехал на завод, радостный от того, что его план будет воплощен в жизни.