Любовь и ненависть
Шрифт:
— Лиам, мне не нужны…
— Не хочу показаться наглым, но на данный момент у меня больше денег, чем я когда-либо смогу потратить. Если я выиграю, все эти нули только умножатся.
— Я рада за тебя и за стаю, но я иду на это не ради денег.
Его пристальный взгляд нервировал меня.
— Тогда почему?
— Я уже говорила.
— Скажи ещё раз.
Я провела рукой по волосам.
— Потому что я не хочу, чтобы ты умер.
— Почему ты не хочешь, чтобы я умер? Разве я этого не заслуживаю?
— Не
Он фыркнул, и каким бы безумием это ни было, но я улыбнулась.
Как же далеко мы зашли, он и я.
И сколько нам ещё предстояло пройти.
Я взяла свою тарелку с едой и поставила её на колени.
— Только давай проясним одну вещь. Для меня это не игра. Я хочу спасти твою жизнь, и причина, по которой я хочу спасти её, заключается в том, что тебе, похоже, плевать, что с ней случится.
Это его отрезвило.
Я откусила кусочек сыра.
— У меня осталось немного Силлина из Лос-Анджелеса. Я не охлаждала его, но он всё ещё в упаковке. Думаешь, он всё ещё эффективен?
Лиам взял свою тарелку и принялся за стейк.
— Если он из той же партии, что ты использовала на моём отце, тогда да, он всё ещё эффективен.
Меня охватило чувство вины. Хит не заслуживал жизни, и всё же я сожалела, что приложила руку к его смерти.
— Ты думаешь, Морган передаст тело Джулиана его семье?
— Если она отравила его, то нет.
Он открыл бутылку с водой и сделал глоток.
— Если только она не будет уверена, что Силлина больше нет в его крови.
— Сколько на это нужно времени?
— Зависит от дозы.
— Думаю, это не имеет особого значения, — сказала я, наконец. — Как только мы протестируем Силлин на себе, мы поймём, использовала она его или нет.
ГЛАВА 2
После обсуждения разных других способов, которыми Кассандра Морган могла бы выиграть дуэль — способов, которые не были связаны с Силлином — Лиам высадил меня перед квартирой, которую я делила с Джебом на верхнем этаже двухэтажного дома.
Прежде чем я успела захлопнуть дверцу машины, Лиам сказал:
— Мэтт заедет утром. Вероятно, около 6:30.
Я нахмурилась.
— Я хочу, чтобы ты начала наращивать мышцы и тренировать выносливость.
— Зачем мне для этого нужен Мэтт?
Лиам положил руку на спинку сиденья, с которого я только что встала.
— Он собирается взять тебя с собой на пробежку.
— Я и сама могу побегать.
Он ухмыльнулся.
— Уверен, что можешь. Но на случай, если ты забыла, численность волков в нашем городе значительно возросла.
— Ты думаешь, они могут напасть на меня?
Его глаза потемнели.
— Нет. Вряд ли они рискнут пойти на такой бестактный
Несмотря на то, что Лукас уже расположил меня к себе, он не мог переехать в мою квартиру с двумя спальнями.
— У меня есть Джеб. Кроме того, как я буду выглядеть, если окажется, что мне нужна нянька?
Я даже не потрудилась обсудить второе предложение Лиама.
— Они и так уже не воспринимают меня всерьёз. Не стоит усугублять ситуацию.
— Кто это «они»?
— Почти все.
Когда он открыл рот, я бросила:
— Я поеду в штаб-квартиру сосновых где-то к семи.
Он долго изучал моё лицо, а потом сказал:
— Хорошо. Я заеду за тобой в шесть.
— У меня уже есть права.
Я одарила его улыбкой, на которую он не ответил взаимностью.
— Я сама доберусь туда.
Его глаза затуманились, как будто он был не рад моей зарождающейся независимости. Или ему не понравилось моё решение поехать туда самостоятельно?
* * *
Последний и единственный раз, когда я была в штабе сосновых, пришёлся на помолвку Марго и Робби Мэтца. И моей целью было вовсе не празднование. Я пошла туда для того, чтобы заключить союз с Джулианом, потому что мой кузен убедил меня в том, что я убила Хита и что за смерть своего Альфы стая должна была отомстить мне, отняв у меня жизнь.
В тот день я получила гораздо больше, чем помощь Джулиана. Я получила информацию, которая перевернула мой мир: имя человека, который убил моего отца… Человека, который всё ещё был очень даже жив, хотя моя стая и утверждала обратное.
Мои каблуки застучали по каменной лестнице, на которой сегодня не было ни лепестков роз, ни свечей. Собравшись с духом, я вошла в открытые двери. Атриум с высоким потолком, обшитый деревянными панелями с одной стороны и с французскими окнами с другой, был заполнен скорбящими, одетыми в чёрное. Даже орхидеи, стоящие рядом с фотографией Джулиана, были такого тёмного фиолетового оттенка, что казались чёрными.
Я попыталась заменить последний образ Джулиана в своей голове на увеличенное изображение его загорелого и выразительного лица, смотрящего на меня из позолоченной рамки. Ему бы понравилась эта рамка, она была такой золотой, и её украшала изысканная резьба. У этого мужчины была явная слабость к дорогим вещам.
Мой пристальный взгляд блуждал по помещению, пока я не заметила Сару. Она открывала одно из французских окон, выходящих на лабиринт живых изгородей, отделявших штаб от светлого каменного особняка покойного.