Любовь и полный пансион

Гринберга Оксана

Подозреваю, в полумраке кожа моей бывшей няни выглядела даже не смуглой, а черной, и мне показалось, что горничная вот-вот упадет в обморок с перепугу.

Но она все-таки этого не сделала.

– Мисс Дорсон?! – выдохнула женщина, и ее голос прозвучал жалобно.

Глаза забегали, словно она пыталась определить, кто из нас троих та самая «мисс Дорсон», страшась, что ею окажется именно Нана.

Но я решила над ней смилостивиться.

– Это я, – подсказала ей. – Робин Дорсон, к вашим услугам!

– Но почему

же так рано?! – пробормотала женщина. В свете двух магических светлячков я рассмотрела, что у нее было круглое, миловидное лицо, уже тронутое первыми морщинами; казавшиеся черными глаза, приятная улыбка и залегшие скорбные складки возле рта. – Нас предупредили о вашем приезде… Прислали письмо, но в нем было указано, что вы будете хорошо если через час, а то и два. У нас ведь ничего еще не готово, а отец так и не зажег фонари! Сказал, что не стоит тратить горючее почем зря, потому что дирижабль только что пролетел. «Слава Атрии», наверное, еще даже не приземлился!..

– Мы приехали на вечернем дилижансе, – отозвалась я вежливо. – Прошу вас, не стоит так переживать. – Потому что она явно переживала. – Поверьте, я рада уже тому, что вы нас ждали, пусть и немного позднее.

Признаюсь, это была несказанная удача – и весь этот дом, что уж тут говорить, и то, что нам не придется снова искать извозчика, а потом ехать куда-то в ночь, разыскивая место для ночлега.

Вернее, все это было несказанной удачей после того, что сотворил со мной мой дядя!

Но при этом у меня оставалось слишком много вопросов, которые я не собиралась задавать на крыльце.

Вот и Нана рассудила, что не стоит.

– У вас тут демоны ноги сломят! – заявила она ворчливо, после чего поинтересовалась, можно ли нам все-таки войти. Негоже держать двух молоденьких девиц на ветру – еще простынут, не дай Боги!..

На это горничная уставилась на нее во всех глаза, но затем, очнувшись, распахнула дверь и посторонилась, приглашая нас внутрь. Уже очень скоро мы оказались в просторном вестибюле с темными мраморными колоннами и обитыми деревянными панелями стенами, с которых на нас с немым укором взирали… головы убитых животных.

Ну что же, и охотники, и таксидермисты постарались на славу – голов было под два десятка, и, признаюсь, мне стало порядком не по себе в этом урочище охотничьих трофеев. Не только мне – Лилли чуть ли не до боли вцепилась в мою руку, обведя испуганным взглядом стены.

Я ее понимала – оскалившиеся барсуки и голова медведя выглядели особенно жутко. Настолько, что даже Нана сделала знак, отгонявший зло.

Подозреваю, будь у моих спутниц возможность, они бы покинули это место как можно скорее. Но выбора у них не было, как, впрочем, и у меня – потому что теперь это был мой дом, и никакие звериные головы не могли повернуть меня в бегство.

Вместо этого я одобряюще сжала руку Лилли и улыбнулась Нане, после чего мы проследовали за Моной – Мона

Ксавье, так ее звали, а ее отец – Чарльз Ксавье, – и очень скоро покинули страшный вестибюль, очутившись во вполне уютной Большой Гостиной, обклеенной светлыми цветочными обоями и обставленной мягкой бежевой мебелью.

На стенах горело несколько светильников, но я, опомнившись, запустила под потолок еще два магических светлячка.

Он оказался неожиданно высоким – мои светлячки взмыли чуть ли не под самую крышу, вырывая из темноты перила второго этажа и огромную круглую люстру, висевшую на здоровенных толстых цепях, – это было устрашающее сооружение из сотни рожков и свечей.

– Прошу вас, присаживайтесь! – пробормотала Мона. Выглядела она порядком растерянной, словно не понимала, что ей делать дальше. – Вы, наверное, проголодались с дороги. Сейчас я закончу на кухне и подам ужин в столовую…

Но на кухню она не ушла. Вместо этого уставилась на нас с таким видом, словно была готова вот-вот расплакаться.

Потому что, как оказалось, Мона приготовила только одну спальню. Но кто же знал, что нас будет трое?!

Ох, Святая Ефания, она ничего, ничего не успела!..

– Мона, погодите! – выдохнула я. – Ничего страшного не произошло. Нет же, вам не стоит этого делать! – покачала я головой, когда сгорбленный Чарльз Ксавье со свисающими вдоль лица седыми космами попытался отнять у меня саквояж.

Судя по всему, отец Моны собирался отнести его в приготовленную для меня комнату на втором этаже – туда шла добротная деревянная лестница, хотя перила были порядком потерты, а в паре мест нуждались в починке. Мне показалось, что старый Чарльз попросту не дойдет до верха – упадет на этих самых ступенях, придавленный моим саквояжем!..

– Постойте! – заявила ему и его дочери. – Давайте мы с вами сядем и переведем дух, после чего вы мне обо всем расскажете. Нет, не нужно сейчас же бежать на кухню, ужин немного подождет. – Нана накормила и меня, и Лилли и еще угостила нескольких не побрезговавших взять еду из ее рук перед самым въездом в Монрей. – Но для начала я представлю вам остальных. Как я уже говорила, меня зовут Робин Дорсон. Это Нана, моя компаньонка, а это моя… – Я перевела взгляд на нашу спутницу и запнулась лишь на долю секунды. – Это Лилли Шеллс, моя подруга.

– Мне очень приятно! – отозвалась та, но заявила это даже не Моне, а мне.

Вот так, повернула голову и улыбнулась искренне и открыто – мне показалось, Лилли была польщена тем, что я назвала ее своей подругой.

– Мона Ксавье, – вновь представилась растерянная горничная, а затем попыталась изобразить неуклюжий поклон. – Это мой отец Чарльз. – Старик буркнул нечто, что должно было сойти за приветствие. – А больше здесь никто не живет, мисс Дорсон! Этот дом раньше принадлежал лорду Вестону, но после ужасной трагедии с молодым лордом…