Шрифт:
Глава 1
Вы приговорили к смерти невиновного, прокурор
Всегда неприятно сознавать, что приговорил человека к смертной казни. Талбот с интересом наблюдал, как скатывалась капелька пота по шее Бет Конли, исчезая где-то на груди. Несмотря на то что ее русые волосы были мокры от дождя, а серые глаза опухли от слез, она была очень красива. Талбот понимал, что Бет хочет спасти жизнь Джиму.
У женщины вырвался слабый стон.
– Значит, вы не собираетесь звонить губернатору?
В большом кабинете, обитом сосновой доской, стояла удушающая
– Это ни к чему не приведет: разве вы сможете представить мне новые дополнения к материалам следствия?
Бет Конли взглянула ему прямо в глаза.
– Например?
– Пропавшие деньги.
– Но ведь я вам уже говорила, – сейчас она беседовала с ним, как с ребенком. – Джим вам все объяснил. Он никогда не видел этих денег.
– Его опознали четверо свидетелей.
– Свидетели иногда ошибаются.
– Возможно.
Дождь с удвоенной силой забарабанил по стеклам окон. Русая девушка встала. Ее фигура была столь же прекрасна, как и лицо. Тонкая талия еще более подчеркивала ее высокую грудь. Длинные ноги с тонкими щиколотками были безупречны.
– Выслушайте меня, мистер Талбот. Вы рискуете потерять свою жену из-за этой истории, а я потеряю мужа, – она посмотрела на свои обсыпанные бриллиантами часы-браслет. – Остается лишь тридцать семь минут. Джим не нападал на этот банк. Он не убивал кассира и Эла Бакера. – Бет Конли тщетно старалась удержать слезы. – Дайте ему один шанс, я вас умоляю. Если вы позвоните губернатору и попросите его о дополнительном расследовании, он, без сомнения, даст отсрочку в тридцать дней. Это небольшой срок – тридцать дней, – но за это время может что-нибудь случиться. Вы приговорили невиновного.
Она даже не вытирала своих слез. Талбот презирал себя.
– Я очень огорчен, мисс Конли.
– Так вы не позвоните?
– Нет.
Она продолжала тихо плакать. Талботу очень хотелось сказать ей что-нибудь утешительное, но он не находил подходящих слов. Ее бесполезно было убеждать, что она молода и прекрасна и что, без сомнения, быстро найдет себе другого спутника жизни... Такими словами нельзя утешить в горе. Она любила Джима Конли так же сильно, как он сам любил Джейн. Вытаскивая новую пачку сигарет, он бросил взгляд на календарь. Ему как-то не верилось, что шесть недель уже миновали и что завтра он потеряет Джейн, и это так же верно, как то, что Бет Конли лишится своего мужа. С небольшой разницей – Джейн останется в живых и вернется в Сун-сити, но все равно это для него большая потеря. Талбот повторил:
– Я очень огорчен.
Миссис Конли медленно поднялась со стула.
– Я тоже. Вы не хотите дать Джиму последней надежды?
– Позвонив губернатору?
– Да.
– Это ничего не даст.
– Если вы ему скажете, что сомневаетесь в виновности Джима, это может многое изменить.
Талбот выпрямился и закурил сигарету, у которой оказался вкус какого-то лекарства.
– Конли осудили справедливо, – заявил он.
– Ваша жена придерживается иного мнения.
– Она адвокат подсудимого.
– Тридцать дней ведь немного, когда речь идет о жизни человека.
– Я
– Вы не будете звонить?
– Нет.
Бет Конли подобрала свою сумочку со стола. Плечи ее поникли, а голос задрожал:
– Это все. Последняя вещь, которую я могла сделать для Джима, у меня не удалась.
Некоторое время Бет Конли смотрела на Талбота, потом медленно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Взгляд Талбота перебежал с закрытой двери на первую страницу "Ивнинг Таймс", на которой подробно излагалась вся история и помещалась фотография Джима Конли, стоявшего в камере между патером и охранником. Его лицо выражало отчаяние. В заметке говорилось:
"За несколько часов до смерти Конли утверждает, что он невиновен: "Свидетельствую перед Богом, что я не участвовал в ограблении Национального банка Мидлтоуна. Я не убивал кассира. Я не убивал Эла Бакера".
В кабинете не хватало воздуха. Талбот открыл мокрое от дождя окно и посмотрел на Дворцовую площадь. Дороги и тротуары блестели от воды, а траву палисадника покрывали мертвые листья.
– Мерзкий день для смерти.
У Талбота возникло желание связаться с междугородней станцией и вызвать по телефону Джейн, но он воздержался от этого шага: Талбот не хотел милости. Если Джейн настолько уверена в невиновности Джима Конли, она, вероятно, осталась с ним до конца, хотя должна была бы подать апелляцию, чего она почему-то не сделала.
Пот, струившийся по его лицу, мешал ему хорошо видеть. Он помылся в своей личной ванной и взглянул на себя в зеркало. Он обнаружил у себя новые морщинки и несколько седых волос: лицо его сразу постарело. В конце концов... Джейн не единственная женщина на свете, или, может, это действительно так?
Талбот поглядел на часы: через тридцать минут настанет полдень. Он не хотел оставаться в своем кабинете в момент казни Конли. В "Таймс" ненавидели Талбота, поэтому там подняли на щит просьбу Джейн о разводе. Будучи адвокатом обвиняемого, она заявила после вынесения приговора, что Конли невиновен и является жертвой несчастливого стечения обстоятельств.
Талбот должен был передать это дело Харману, и тогда ничего такого не случилось бы. Но этим он выказал бы слабость и как муж, и как государственный чиновник. В конце концов, он же Генеральный прокурор! Талбот взял плащ, шляпу и покинул свой кабинет.
– Сегодня меня не будет, – сообщил он мисс Картер.
Она перестала печатать.
– Хорошо, сэр.
Помощник прокурора Харман поднял глаза от распоряжений, которые он диктовал секретарше.
– Что хотела Бет Конли?
– Отсрочки в тридцать дней.
– Оправданной чем?
– Ничем.
Мисс Картер смутилась, а Харман лишь покачал головой.
– Очень жаль... Такая красивая женщина... Все в порядке, Тэд?
– Да, конечно, все идет отлично.
В коридоре первого этажа пахло мокрым бельем, затхлым табачным дымом и дезинфекцией. Талбот спустился вниз по изношенным ступенькам. Люк Эдем, выходивший из канцелярии суда, улыбнулся ему краешком рта.
– Итак, это твой первый клиент, попавший на жаркое, Тэд?
Талбот закурил сигарету.