Любовь и страсть Ангела
Шрифт:
— А вы, Екатерина Львовна, должны понимать, что вся эта бюрократия, дело очень кропотливое и требующее временных затрат, поэтому придётся потерпеть, а мы с Олегом Андреевичем, — он застыл на месте а взгляд его метнулся с протокола на приборную доску патрульной машины, — А мы с Олегом Андреевичем сейчас подпишем вот тут, и вы можете быть свободны.
Катя выдохнула, наблюдая за тем, как Олег подписывает протокол в том месте, где ему указал сержант Ковалёв. Неужели их сейчас отпустят домой и они смогут, наконец, хоть немного отдохнуть?
— Ну, вот и всё! — сержант был и сам искренне рад, что всё так быстро закончилось,
Катя покачала головой, мечтая, наконец, выбраться из патрульного автомобиля, который надоел ей до чёртиков.
— Я живу в нескольких десятках метров отсюда. Напротив платная автостоянка, пока поставлю Лёху туда.
— Тогда можете быть свободны, — Катя выскочила из машины, бросив напоследок только короткое «До свидания» и помчалась к своему несчастному Лексусу, который хоть и был наполовину искорёжен, ещё был способен передвигаться самостоятельно. Нужно было скорее убираться отсюда, пока Олег не предпринял никакой попытки навязаться ей в провожатые. Она добежала до своего несчастного автомобиля, в очередной раз болезненно скривившись от его вида, и села за руль. «Лёха» покорно завёлся и Катя, включив аварийную сигнализацию, медленно поехала прочь от места ДТП.
Нет, ну разве это возможно, чтобы они снова встретились с Олегом, причём настолько неожиданно? И даже не разбитая машина была причиной грусти Кати. Всё дело было в том, что сердце при появлении Олега начинало стучать, как ненормальное. И пусть, находясь рядом с ним, она вела себя так, будто между ними ничего не произошло, в душе её всё переворачивалось от одного только тембра его голоса. Екатерина вспомнила, как он показывал ей свидетельство о браке, как что-то говорил по поводу потери памяти и усмехнулась. Если это судьба, то даже несмотря на то, что сейчас они расстались, они встретятся вновь. А учитывая разбитый Лексус и то, что Олег был хозяином салона, где она эту машину приобрела, встретятся они обязательно.
Однако, неотвратимость судьбы предстала перед Катей уже минут через десять, когда она поставила машину на платную стоянку и собиралась идти домой. Рядом с её автомобилем припарковался разбитый джип, и из него вышел Олег. Катя закатила глаза, ускоряя шаг и стремясь поскорее покинуть автостоянку.
— Катя, подожди! — Олег догнал её в несколько больших шагов и пошёл рядом, правда, не делая никаких попыток дотронуться до неё.
— Олег, Боже мой, ну вот что ты меня преследуешь, а? Ну это уже невозможно просто, я очень устала, я собиралась к родителям, мне жутко хочется просто сходить в душ и лечь спать. У меня даже сил нет на то, чтобы перекусить. Прошу, не начинай только снова показывать мне какие-либо свидетельства или медицинские заключения о том, что у тебя амнезия. — Катя остановилась и повернулась к Олегу, — У меня сейчас на это просто нет сил.
— Я и не хотел ничего показывать, — потерянно произнёс он, пожимая плечами, — Я просто хотел извиниться.
— Хорошо, твои извинения приняты, а теперь давай уже разойдёмся по домам, а то мне кажется, что этот день никогда не закончится.
Катя бросила взгляд наверх, замечая, как за ними с интересом наблюдает охранник автостоянки.
— Я провожу тебя до дома, — безапелляционно заявил Олег, вызывая у Кати только одно желание: протестовать.
— Ну, уж нет, — Катя повернулась
— Но уже темно, я всё же провожу, — снова попытался настоять на своём Олег, и Катю это разозлило.
— Послушай меня, — она снова остановилась и повернулась к Олегу, — Я. Не. Хочу. Тебя. Больше. Видеть. — Раздельно проговорила она, понимая по выражению его лица, что сделала ему очень больно.
Она была уверена, что он не отстанет, что он пойдёт за ней, и тем удивительнее было то, что произошло дальше.
Лицо Олега искривила болезненная гримаса, и он ответил только:
— Я понял, — а потом развернулся и зашагал в сторону дороги.
Катя осталась стоять на месте, до боли сжимая кулаки и повторяя про себя одну фразу:
— Так будет лучше.
Но всё равно она была не в силах оторвать взгляд от фигуры Олега, который быстрым шагом шёл к дороге. Вот он шагнул на проезжую часть, даже не удостоверившись, что она пуста и Катя вскрикнула, с ужасом наблюдая за тем, как слева на него несётся автомобиль.
— Олег, нет! — закричала она, хотя понимала, что ничего не успеет сделать, и тут же выдохнула, глядя на то, как машина вильнула влево, объезжая Олега. Водитель, очевидно, решил не связываться со странным типом, бросившимся ему под колёса, а вот Катю накрыла волна жуткого страха, щедро сдобренного яростью. Она сорвалась с места и что есть духу, побежала за Олегом, нагнав его на широкой разделительной полосе.
— Ты что вытворяешь? — голос девушки сорвался на истеричный визг, и она рванула Олега за руку, разворачивая к себе лицом.
Олег скользнул по её лицу бездумным взглядом и повернулся, чтобы снова зашагать в сторону дороги.
— Стой, слышишь!? — снова закричала Катя, слишком напуганная его состоянием. Она смотрела, как он снова идёт к проезжей части, абсолютно не глядя по сторонам. — Олег, да что же ты творишь?
Катя дёрнула его за руку назад, и он остановился и прикрыл глаза.
— Идиот! — девушка ударила ангела руками, сжатыми в кулачки, но он не предпринял ни одной попытки закрыться от неё или поймать её руки, чтобы не дать ей нанести себе ещё удар, — Ты с ума сошёл, — она схватила его за лацканы пиджака, который был надет прямо на футболку. Именно так она всегда и любила. Нарочитая небрежность, вперемежку с классикой.
— Пусти, Катя, я всё понял, — он улыбнулся и погладил её по щеке, а Катя сделала глубокий вдох от того, какая боль плескалась в его глазах, — Я пойду.
Свет уличного фонаря падал прямо на Олега, а вот лицо Кати он видел смутно, иначе прочитал бы в нём целую гамму чувств, которые владели девушкой в этот момент: сомнение, страх потерять его, борьба с той Катей-бунтаркой, которая всегда была в ней.
— Что же ты понял, дурак? — всхлипнула Екатерина, понимая, что ещё чуть-чуть и она разрыдается в голос.
Рассудок кричал ей о том, что со стороны вся эта сцена кажется просто постановкой в театре абсурда, а сердце говорило, что вот это и есть оно — самое настоящее, что могло с ней когда-либо случиться. Все его и её чувства в этот момент были абсолютно искренними, сплетёнными в одну мелодию, которая была такой болезненно-сладкой и в то же время самой настоящей.