Любовь и свобода
Шрифт:
Они прошли рынок, некоторое время посидели в кустах, ожидая, когда появится и скроется патруль, пересекли перекрёсток и пошли по тропе вдоль аллеи чернодревов — прочь от города.
Дождь, наконец, кончился. Осталась мокрая липкая взвесь, предвещающая туман. Это хорошо, подумал Лимон.
Минут через двадцать их окликнули:
— Пароль?
— Идите в жопу, мальчики, — сказала Зее. — Отзыв?
— Джакч,
— А Порох? — спросил Лимон.
— Будет ждать нас на выезде из леса, — сказал Сапог. — У него мотоцикл. И эта… Эрта.
— Массаракш, — сказал Лимон. — Зачем?
— Ну… она же от него ни на шаг. Привязалась. А чего, отчаянная девчонка…
— Отчаянная… ладно, теперь уже ничего не… — он втянул воздух. — Маркиз. Может, объяснишь?
— Пойдёмте. Тут пройти метров сто осталось.
— И что?
— И сразу будет проще объяснять.
— Давай, пока идём — хотя бы в общих чертах.
— Хорошо. Во-первых, завтра нас всех собирались арестовать. Вот то собрание утреннее, где быть надлежало обязательно…
— Откуда знаешь?
— Извини. Но источник надёжный. Очень надёжный.
— А причина?
— Ну я же говорю: давай дойдём…
Лимон знал: иногда Маркиза не переспорить.
Пройти пришлось не сто метров, а раз в пять больше — но наконец из предутреннего тумана возникли три силуэта, а за ними обозначилось что-то массивное и угрожающее.
Одного из встречавших Лимон узнал сразу — это был Князь. Двое других, в одинаковых широких плащах, явно штатские — были ему не знакомы.
Князь приложил руку к берету. Лимон ответил тем же. А потом вперёд шагнул один из штатских… и Маркиз метнулся ему навстречу, обнял, как-то жалко пискнул, отстранился…
— Какой ты… — сказал штатский. — Ну, а теперь деда обними…
И Маркиз неловко обнял второго.
— Господа, — сказал Князь. — Прошу прощения, но время не позволяет…
— Да, — сказал отец Маркиза. — Позвольте представить моего отца: маркиз Эгон Ремис. Старший Хранитель императорских регалий и Глава тайного Совета Блюстителей. Я — маркиз Кшиссел Ремис, председатель Генеалогического Совета. Позвольте ещё раз удостовериться: господин Динуат Яррик присутствует здесь?
— Да, это я, — сказал Дину, чуть выдвинувшись вперёд. — А в
— Ваши родители — Чак Яррик и Лайта Лобату?
— Да. Вы что-то знаете о них?
— Знаем. Сейчас они в безопасности. Ваш отец немного… пострадал… но он жив и поправится. Ваши мать и сестра в полном здравии. Но главное в другом…
— Кстати, я подтверждаю личность Динуата Яррика, — сказал штаб-майор слегка охрипшим голосом. — Я знаю его с рождения.
— Отлично, — сказал маркиз-председатель. — Отец, прошу вас.
Самый старший из собравшихся на тропе маркизов подошёл к Дину вплотную.
— Властью, данной мне Советом Блюстителей, и по праву Старшего хранителя императорских регалий объявляю вам, господин Динуат Яррик, что вы являетесь единственным оставшимся в живых законнорожденным потомком по женской линии императора Эрана Артиана Двенадцатого, и вручаю вам знак Волка-Артиана, покровителя династии… Вы — наследник престола, принц Динуат Артиан.
Что-то звякнуло, Дину машинально наклонил голову — и на плечи ему легла тяжёлая плоская цепь, хорошо видная даже в сумерках.
После чего все три маркиза и штаб-майор опустились на одно колено и склонили головы.
— Постойте… — растерянно сказал Дину и оглянулся. Впрочем, Лимон был не то что растерян — потрясён. Как и остальные. Одна только собака Илир вдруг просунулась вперёд и легла у ног Дину. — Подождите. Почему единственный? А как же принц Арду?
— Принц Арду, — сказал маркиз-дед, поднимаясь с колена, — был убит во время волнений в Столице в начале лета. Впрочем, вряд ли он мог бы быть с нами после всего того, что с ним вытворяли в ДОЗе. Ещё двоих спрятанных наследников контрразведка выследила несколько лет назад…
— Тогда… — Лимон снял рюкзак, откинул клапан, нашарил свёрток. Вытянул. Это был стеклянный меч, завёрнутый в небольшую старинную скатерть с имперскими гербами по углам; Зее нашла её на дне бельевого ящика. — Дину, твоё высочество… на. Прими. Пусть будет как символ…
— Господа! — сказал Князь. — Ваше высочество! Времени нет. Прошу грузиться. Извините, будет тесно…
Стало чуть светлее, и теперь Лимон смог различить то, что стояло на тропе — разведывательно-боевая «Саламандра», почему-то в пустынном камуфляже.
— Не привыкать, — сказал маркиз-дед.