Любовь и технологии
Шрифт:
2020 г.
Последняя встреча
Весенний луч пробился сквозь густую крону, осветив морщинистое лицо женщины, лежащей на кровати у окна. Марк Юрьевич поправил одеяло и, взяв сухую ладонь жены в свою руку, замер на один пугающий миг, ожидая ощутить безжизненный холод в скрюченных пальцах. Он повернулся к двери. Там, прислонившись к косяку, сидел Юрий, старший сын Марка Юрьевича, разменявший седьмой десяток.
— Сколько ей осталось?
— Имитационная модель её организма показывает пять дней, — ответил Юрий.
—
Сын покачал головой:
— Возвращаться будет больно. Прими реальность, какова она есть.
— Я хочу провести с ней последние дни, — Марк Юрьевич упрямо поджал бескровные губы, показывая, что споры бесполезны.
— Ты же знаешь, почему я не могу этого сделать.
Старик горько хмыкнул. Потому что его «Встречи во сне» под запретом? Из-за двух чёртовых процентов пользователей, которые превратились в апатичных существ. Или сын переживает за психику своего старика?
— Мы оба были фанатиками, — наконец сказал Марк Юрьевич и ласково посмотрел на разбросанные по подушке седые волосы жены. — Я пожертвовал домом ради научной работы, а ваша мать — работой ради дома. Но мы прожили несколько увлекательных жизней, когда встречались с ней во сне. Благодаря моему изобретению, мы побывали в сотнях миров, которые меняли по своему желанию. И были счастливы. Как и миллионы других людей.
Черты лица сына смягчились.
— Мы не знаем, видят ли сны те, кто в коме.
— А что мы теряем?
— И ей нужен код доступа.
— Не нужен, — Марк Юрьевич вынул из кармана таблетку со снотворным.
Горячий песок жёг подошвы ног. Марк огляделся. Лагуна на Сейшелах, любимое место Лизы. Это её мир. Сегодня она создала его для них. Лиза сидела в тени огромного валуна, обхватив руками голые колени. На юном лице сияла улыбка.
— Ты долго не шёл.
— Извини, — он сел рядом и притянул к себе гибкое упругое тело.
Сияющие глаза Лизы чуть потускнели.
— Я скучаю по детям.
— Всё в наших силах. Стоит только пожелать.
— Нет. Не так. Всё-таки это наша последняя встреча.
Она умолкла, прислушиваясь. К ним кто-то шёл. Марк вскочил — как лёгок он на подъём во сне! — и сжал кулаки. Он никому не давал код доступа к ним. Это означало лишь одно — кто-то взломал их встречу. Из-за валуна появились три фигуры и кулаки Марка разжались. Юра, Женя и Арсений. Их дети. Фигуры расплылись из-за навернувшихся внезапно слез, но Марк не смог сдержать улыбки. Они так и не научились управлять сновидениями: пришли прямо в пижамах, в нынешнем возрасте, так что не понятно было, кто чей отец.
— Как вы тут…
— … оказались? — Юрий улыбнулся. — Узнать код было не сложно. Вы всегда говорили, что день появления первенца был самым счастливым днём в вашей жизни.
2022 г.
Судьбоносный день профессора Смирнова
Письмо,
«Моя дорогая Оленька, — говорилось в письме, — вы получите это сообщение, когда эксперимент, в котором я участвую, закончится. Закончится либо хорошо, либо… Либо меня вы больше не увидите. Я понимаю все риски моего поступка, но иду я на него ради вас. Когда вы появились в нашей лаборатории — такая умная, юная и пугающе прекрасная, — я влюбился как подросток. Два года я находился рядом с вами, руководил вашей диссертацией, и два года я пытался вам открыться. Каждое утро я давал себе слово, что именно сегодня я признаюсь, но как только видел вас, язык прилипал к нёбу. Я боялся. Боялся, что моё признание вас напугает, вы уйдете из лаборатории, и я вас больше не увижу. Да и как вам не испугаться, когда между нами пятьдесят лет разницы?! Когда я видел вас, я чувствовал себя обрюзгшим, мерзким старикашкой, с кучей болячек. Я подбадривал себя, что в бытность мою студентом моя однокурсница вышла замуж за своего руководителя, а он был старше её на сорок лет. Но эта пилюля мне не помогала…
Вы помните нашу последнюю встречу? Вы принесли две чашки кофе, и в тот миг я понял, что дальше тянуть нельзя. Пока я говорил, вы смотрели в окно, кусая губы. Страшные минуты. Уж, лучше бы вы нагрубили мне, лишь бы не молчали. Но вы мучительно долго стояли, ничего не говоря. Потом, продолжая глядеть в окно, вы сказали:
— Я не могу…
— Но почему? У вас кто-то есть?
— Нет-нет… Не в этом дело. Я вами восхищаюсь. Вы — светило мировой науки. Вы добрый и хороший… Но я не смогу к вам относиться как… как к ровеснику. Надеюсь, я вас не обидела?
Вы меня не обидели. Я был благодарен вам за вашу деликатность. Но я был раздавлен. Зачем мне работа, если я не могу быть счастлив? И тогда я решился. Мы с вами, используя генную терапию, не раз омолаживали у мышей отдельные органы. Но ещё ни разу нам не удалось проделать это с целым организмом. Как правило, в наших опытах мышь превращалась в одну большую опухоль. Но я давно «приглядывался» к ушастой аурелии. Её изучает, как вы помните, мой друг Евгений Грин. У этой медузы иногда случается обратное развитие, и взрослая особь возвращается на предыдущую стадию своего онтогенеза. Схожий механизм мы с Грином нашли и у мышей. Я долго уговаривал его сменить «подопытную мышку», и он, в конце концов, согласился…»
Значит, он в лаборатории Грина. Ольга захлопнула ноутбук и, накинув белый халат, стремительно вышла. Перед дверью в палату, она остановилась, пытаясь унять сердце. Затем вошла. За столом сидел юноша и, сдвинув брови, что-то подчеркивал в вузовском учебнике по эпигенетике. Нахмуренный лоб был до боли знакомым.
— Юрий Петрович…
Он поднял голову, и, сверкнув белыми зубами, сказал:
— Здравствуйте. Я никогда вас прежде не видел. Вы новая медсестра?
2023 г.