Любовь и верность
Шрифт:
Мэри поежилась. К ней никто никогда не прикасался – за исключением сегодняшней дерзкой выходки Алека Рейнберна, – и за ней даже не ухаживали. Когда она была совсем молоденькой девушкой, все ее время отнимали племянники и магазины. Черт, ее юность пролетела, как будто ее никогда не было! Ей скоро тридцать, и она превращается в старую деву, вышедшую замуж за свою работу.
Алек Рейнберн всего лишь клиент, ни больше ни меньше. А она его доверенное лицо и несет ответственность за порученное ей дело.
Ха!
– Liebling – любимая, ты не отвечаешь. И даже не ешь. Ты по-прежнему нервничаешь? Позволь мне добавить несколько капель специального тоника в твой стакан. – Сунув руку в карман, Бауэр вынул оттуда серебряную флягу.
– Это… н-не похоже на л-лекарство, – пробормотала Мэри.
Он усмехнулся.
– Не могу же я разгуливать по отелю со стеклянными бутылками в карманах. – Он открыл флягу. Льющаяся оттуда жидкость была чиста как вода.
Ему надо было бы приставить пистолет к ее голове, чтобы она выпила это. Мэри слышала о лекарствах, которые джентльмены дают леди, чтобы те теряли голову. Дважды за один день ее не обманут, хотя обман Алека пришелся ей весьма по нраву – она та-ак расслабилась.
Зацепив вилкой креветку, она сунула ее в рот, но ничего не почувствовала.
– Т-ты заставляешь меня нервничать, Джозеф, – сказала она. – Я не привыкла к мужской компании.
– Не могу в это поверить, Мэри. Почему? Ты же красивая женщина! Неужели все мужчины в Англии ослепли? Я бы не позволил такому ангелу, как ты, пройти мимо моих объятий.
Мэри пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не закатить глаза. В самом деле, до чего же Бауэр предсказуем. Банален. Мэри знала, что она некрасива. И в ней нет ничего эксцентричного – да, она привлекательна, но ради ее лица в плавание не запустят тысячу кораблей.
– Мне к-кажется, ты пытаешься вскружить мне голову, – промолвила она.
Его рука мягко опустилась ей на бедро.
– И мне это удается? Я бы очень хотел, чтобы мне это удалось.
Мэри пожалела бедных одиноких женщин, которых подкупала эта ерунда. Оттолкнув его руку, она разгладила юбку.
– В-все так б-быстро для меня… Я не понимаю, что чувствую… Я т-тебя едва знаю.
– Так давай познакомимся поближе. Прогуляемся после обеда в лунном свете. На территории отеля есть клумбы с растениями, которые расцветают ночью. Может, и ты расцветешь для меня, – многозначительно добавил он.
Только не в этой жизни, независимо от того, сколько еще лет она пробудет старой девой.
– Нет-нет, только не сегодня, – сказала Мэри. – Я обещала почитать моей тете.
– Ха! Дай старой склочнице немного моего лекарства, и она никогда не узнает, что тебя не было в номере.
Как она и подозревала. Мэри отодвинула подальше от себя стакан.
–
– Ты не должна приносить в жертву собственное счастье ради капризов пожилой женщины, Мэри.
Бауэр даже не знал, насколько он прав. Как только они вернутся в Лондон, все изменится.
– О прогулке сегодня и речи быть не может, – твердо сказала она.
– Тогда завтра.
– Я обещала тете пообедать в ее комнате. Она чувствует себя такой одинокой, а ей трудно спускаться вниз с ее подагрической ногой. Но, возможно, после… – Ее слова повисли в воздухе между ними.
Его решительная рука опять легла на ее бедро.
– Где я смогу встретиться с тобой?
Мэри опустила глаза на его руку, думая о том, следует ли ей снова оттолкнуть ее. Или ударить по ней ножом для масла? Как поступила бы застыдившаяся девственница?
Мэри, качнувшись, встала со стула.
– Я ч-чувствую слабость, – прошептала она. – У меня от тебя голова кружится.
Бауэр тоже поднялся с места.
– Позволь проводить тебя в твою комнату, – попросил он.
– О нет! Все увидят, что мы уходим вместе, и неправильно истолкуют это.
– Ты права, Мэри. Мы принадлежим друг другу.
Глубоко вздохнув, она бросилась в пропасть:
– З-завтра вечером, – быстро проговорила Мэри. – В м-моей комнате. Скажем… в десять часов в-вечера? Мой брат устраивает карточный в-вечер, так что н-ничего не услышит.
– Мэри! Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете!
Бауэр и в самом деле выглядел счастливым. И самодовольным. Его ждет невеселое пробуждение.
Мэри прошла по столовой с высоко поднятой головой. В вестибюле никого не было, кроме лифтера в униформе.
– С вами все в порядке, мисс? – спросил он.
Мэри кивнула, еле сдерживая смех. В лифте она показала лифтеру три пальца, означающие третий этаж, словно была немой. Но как только лифтер хотел закрыть дверь, к лифту подбежал высокий мужчина в вечернем костюме.
– Ваш этаж, сэр? – спросил лифтер.
– Третий, пожалуйста.
Мэри подняла голову. Потом подняла повыше. Алек Рейнберн подмигнул ей.
Чисто выбритый Алек Рейнберн. Его кудрявая черная борода ушла в прошлое. Он стал еще красивее, чем она могла мечтать, а она мечтала.
Святые небеса! Кто мог представить, что она обладает такой властью над мужчинами? В следующий раз надо потребовать «Мира на земле» и «Пирога каждому».
Лифт поехал вверх. Когда он остановился, Мэри повернула налево к своей комнате, а Алек – направо, чтобы не вызвать подозрений лифтера. Но как только кабина поплыла вниз, Алек с грохотом помчался за ней по холлу.