Любовь и волки
Шрифт:
— А тебе? — осторожно уточнил Глеб. — Смириться с моей…
— Ешь! — перебила я его строго и тоже подцепила отбивную. После обратилась уже к Софье Ильиничной, которая в этот момент нарезала хлеб толстыми ломтями: — А Акулина где? Ушла уже?
— Так давно… — ответила старушка. — Как Глебу полегчало, так и ушла… — она будто намеренно избегала говорить о произошедшем с внуком, прятала глаза. — Вечер-то уже на дворе почти…
Я впервые за это время бросила взгляд за окно. А ведь и вправду небо уже золотится от заходящего солнца, тени
— Так что произошло, Ань? — отвлек меня Глеб от размышлений. — Что такого серьезного? Сейчас можешь рассказать?
— Мне не надо уходить? Разговор, надеюсь, не интимного характера? — хмыкнула Софья Ильинична.
— Нет, — ответила я без улыбки. — Даже лучше, если вы останетесь. Потому что это, похоже, касается всех.
Софья Ильинична с заинтересованным видом подошла ближе.
— В общем… Когда мы расстались с тобой, Глеб, — я замялась, подбирая слова, — встретила Серовых. Точнее, они искали меня…
— Искали тебя? — глаза Глеба угрожающе сузились, а бабули, напротив, округлились. — Что им надо? Это был Ден, да?
— Да, разговаривал со мной Ден, — ответила я. — А хотел он, чтобы я вылечила его брата Семена.
— И при чем тут ты? Ты не врач…
— А им и нужен был ветеринар, потому что Семен из-за тяжелых ран не мог вернуть себе человеческий облик. Я лечила волка.
— Значит, ты пошла к ним? — Глеб, ожидаемо, возмутился. — Сама?
— Вот то, о чем я и говорила, — я ткнула в него пальцем. — Ты разозлился, даже не дослушав. Дай мне все объяснить!
— Объясняй, — разрешил Глеб сквозь зубы.
— Откуда у младшего Серова тяжелые раны? — вставила тут Софья Ильинична. — Куда этот бестолочь вляпался?
— А вот в этом и вся суть, — я сцепила пальцы в замок. — Глеб… Ты ведь говорил о чужаке, помнишь? Когда мне казалось, что меня преследуют. Думаю, там все же был кто-то… И ты прав, в Больших Перевертышах появились шпионы из чужого клана. С одним из них и сцепился Семен, едва остался жив.
— Ты спасла Серова? — полюбопытствовала Софья Ильинична.
— Да, — я кивнула. — Надеюсь, он выкарабкается.
— Зря, — старушка недовольно поджала губы. — Надо было дать ему помереть….
— Прекрати, — осадил ее Глеб и обратился уже ко мне: — Что за шпионы? Из какого клана? Серовыми удалось кого-то поймать?
— Не знаю… — я растерянно пожала плечами. — Скорее всего, нет. Иначе Ден бы знал наверняка, что им надо.
— О, он уже для тебя «Ден», — не преминул ревниво заметить Глеб. — Вы подружились?
— Трудно подружиться с тем, кто тебя почти силой заставил делать операцию умирающему волку, — парировала я. — Просто надо же как-то различать этих Серовых. Расстались мы на нейтральной ноте. Он был благодарен мне за брата, а я была счастлива наконец попасть домой. И да, после операции он покормил меня ужином, тогда мы и поговорили немного. О шпионах.
— Ладно, допустим, — Глеб потер нахмуренный лоб. —
— Серовы считают, что им нужно ваше Лунное Дерево. Кажется, что-то случилось с источником силы этих чужаков, и они каким-то образом собираются воспользоваться вашим…
— Пф! — фыркнула Софья Ильинична. — А кукиш они не хотят? Размечтались, наглецы! Так они и получили наше Дерево! И как они его перемещать к себе, интересно, собрались? Выкопать? Или в Перевертыши переселиться всем кланом?
— Ден сказал, что это может грозить катастрофой для вас, да? — уточнила я. — Что источника на всех не хватит, и пострадают дети и женщины.
— Нужно не допустить этого, — глухо отозвался Глеб.
— Ты не хотел бы обсудить это с Серовыми? — осторожно предложила я.
Однако ответ прозвучал откуда-то из-за спины:
— Нет!
От неожиданности я даже подпрыгнула на месте, но в следующую секунду уже узнала этот голос: дед Глеба. Правда, обернувшись, никого не увидела, вот только граф Волков продолжал откуда-то вещать:
— Не позволю брататься с Серовыми! Этот презренный клан даже взгляда нашего не достоин, не то что слова!
— Никто с ними не собирается браться, дед, — со вздохом ответил в пустоту Глеб. А вот Софья Ильинична как-то странно смолкла и, кажется, даже вжала голову в плечи, словно испугалась призрака своего почившего отца. И все же, почему его не видно? Может потому что в кухне горит свет?
— Только попробуйте пойти на перемирие с Серовыми! — снова раздался его голос. — Житья не дам!
— Что ж между вами такое произошло, Илья Аристархович, что вы не готовы с ними общаться даже под угрозой благополучию Больших Перевертышей? — нервно улыбнувшись, спросила я невидимого призрака. — Неужели старые обиды стоят того? Дело-то серьезное…
— Не твоего ума дело, девчонка! — да уж, граф, видать, завелся не на шутку. — Мне лучше знать, что серьезное, что нет!
— Шел бы ты, папа… — пробормотала Софья Ильинична, при этом слово «папа» она произнесла на французский манер, то есть с ударением на последний слог. — Отдохнул еще… Оставь дела живых — живым…
— Я-то пойду! — воображение подсказывало, что в этот момент он трясет кулаком. — А вы тут совсем совесть потеряли… Эх, Софья, и ты туда же…
— Ушел? — тихо спросила я после продолжительной паузы.
— Кажется, да. Дед! — на всякий случай крикнул Глеб, в ответ — тишина.
— Да ушел, ушел… — ворчливо сказала Софья Ильинична и уже громче, обращаясь к нам: — Но папа прав! Я тоже не согласна даже здороваться с этими Серовыми! Предатели!
Предатели? В чем же они предали Волковых, интересно?
— Аня, давай прогуляемся до Полоскунов, — почти перебивая гневную тираду бабули, произнес Глеб. — Заберем твои вещи. Я считаю, тебе надо вернуться к нам. Ты же не против?
— Нет, нет, конечно, — без всякого сомнения ответила я. — Идем… А вы, Софья Ильинична, не будете против моего возвращения?