Любовь и войны полов
Шрифт:
Я этим широко пользовался и от Магадана до Львова и от Мурманска до Поти собирал все рецепты. Особенно же на отдыхе – в Крыму, Грузии, Абхазии, Аджарии и на Алтае… И насобирал я их несколько тетрадей. Я прочёл, наверное, десятка 4 разных руководств по травам и траволечению, посещая попутно и все лекции авторов, некоторых из которых неплохо знал лично. Ответственно заявляю: по ним ничего нельзя вылечить. Там почти всегда и описывается-то всего 3–4 действия любой травы. Что-то, вроде «мочегонный– потогонный»… Боялись ли они критиков, или по каким иным причинам, но только кроме банальностей, ничего интересного там никогда не было. В личных беседах они, правда, раскрывались больше и тогда говорили вещи удивительные, особенно,
Гениальный «мануальный терапевт» Касьян, к которому я приезжал учиться его искусству, советовал давать больному минут за 10–15 до самих процедур рюмку-другую коньяка. Что было необходимо для расслабления глубоких мышц мышечного корсета. Тогда и сама процедура идёт намного легче, и результаты заметно лучше. А на вопрос, «есть ли это и в той его книге, что он мне подписал?», посмотрел на меня, как на идиота – тогда в самом разгаре была горбачёвская кампания «борьбы с алкоголем». А теперь я иногда думаю – а знает ли об этом, хоть кто-нибудь, из тех сотен «костоправов», что практикуют сейчас везде?! И как поступать теперь им? Сначала в рюмочную людей посылать?!. Самые поразительные эффекты я наблюдал у травников, которые книг не писали потому, что и писать не умели. Семейство Лохе в Иркутске (сначала лечил муж-китаец, а потом и его жена), гремело на всю Сибирь. Я видел сбор, которым они вылечили невероятно сложную форму «герпетиформного дерматита Дюринга», который не могли до них излечить все диспансеры и кафедры всех медицинских институтов страны.
Я даже собрал под лупой несколько растений из этого сбора, предварительно измельчённых. Лечение панкреатитов и растворение камней в желчном пузыре крымскими травами я осваивал у травницы около Евпатории, а в Очамчире наблюдал как «Лёня» лечил даже облитерирующий эндартериит – болезнь, убившую Льва Яшина, как и бронхиальную астму, и многие другие, довольно сложные недуги. Зато он не знал секрет лекарства, излечивающего за неделю циррозы и гепатиты, а вот я его знал, получив его в подарок от одного из трёх людей в СССР, которые тогда им владели. Одному из них я вылечил диэнцефальный синдром и он – в благодарность – и подарил мне этот чудесный рецепт. Не говоря уже о том, что мы всей семьёй не раз потом гостили и на его гостеприимной вилле…
Это был один из секретов великой грузинской старухи, умевшей лечить, вообще, всё. Даже и разговаривать с волками! И когда местные волки стали досаждать крестьянам, она расстелила на горе своё пончо, уселась на него и принялась выть по-ихнему. Вскоре все волки в округе собрались вокруг неё на расстоянии вытянутой руки и дружно с ней выли. Возле неё оказался один мой знакомый, который, когда она завыла, не успел и уйти, как собралась вся стая. Так, что ему ничего уже не оставалось, как крепко прижаться к старухе, замереть и закрыть глаза – волки вокруг сидели рядами почти на пончо. Он боялся, что они его там – на этом самом пончо – и сожрут, но обошлось. Старуха им что-то такое провыла, на что волки томно ответили ей, после чего они выстроились в цепочку и ушли. Молча. Навсегда. Больше в этих местах волков никогда не видели…
Глава 2. Дом по-японски. Продолжение…
«Плавать по морю необходимо!»
Но, довольно часто, редкие рецепты я просто покупал. У деда в Гали я купил семейный секрет одной французской семьи лечения эпилепсии. Ею страдал его предок, попавший во Францию с русским экспедиционным корпусом ещё в I-ю мировую. Там в него влюбилась одна француженка, которая его и вылечила. Хотя и обошёлся он мне не дёшево, но ничего, кроме неприятностей, не принёс…
В сущности,
Судьбе было угодно, чтобы прямо над нами – через этаж этого славного дома, соседи надумали соорудить себе камин в старом дымоходе. Они его пару раз даже протопили, но потом он им надоел и они стали бросать в него всякий мусор. Часть лекарственной вони и поступала от нас к ним, прямиком из этого самого камина. Сосед этот доводился племянником мужу моей младшей сестры. То есть, мне он был, практически, никто, хотя в детстве мы с ним и дружили, часто играя во дворе в настольный теннис. На его беду, у него была кудрявая блондинистая внешность «мальчика-электроника», из-за которой его и обязали встречать пионерским салютом всех почётных гостей города от Хрущёва и Гагарина до Неру и Кастро. Что окончательно его и добило, превратив пацана из обычной дворовой ябеды в желчное, вечно злобное существо, по кличке «Пузырь»…
В каждом подъезде каждого дома незримо живёт ужас пожара, поэтому конечная стадия моего несложного технологического процесса иногда сопровождалась хлопаньем дверей на всех пяти этажах с беганьем друг к другу «а не горит ли у вас чего?» И, поскольку, единственные, кто никуда не бегал, были мы, то Пузырь быстро нас вычислил и стал вызывать на подмогу уже и милицию, когда чудный лекарственный запах из его камина становился совсем уж, отчётливым. Наряды быстро приезжали к нам, но не чувствуя запаха у нас – в то время, как в закрытой зале, вовсю шкворчали эти самые яйца – плюнули на Пузыря с его жалобами и послали его куда подальше. Им было непонятно, почему какой-то псих с третьего этажа жалуется на запах, в то время, как на втором и четвёртом его не чувствуют. Должен признаться, что отчасти их деморализовал ещё и мой вопрос на эту же тему: «Почему, кроме него, никто никакого запаха у нас не чувствует?!»
Но даже и такой нахал, как я, не мог бесконечно напрягать чуткое обоняние соседей, поэтому я быстро подарил рецепт, инкубатор и весь полученный, в клубах вони, продукт, матери очаровательного ребёнка…
«Жидкий порох» для лечения сухой экземы покупали ещё мои родители для моего красавчика-кузена, который иногда приезжал к нам из Москвы…
Питер Браун (или Питер Брук? – я их всё время путаю), назвал его «самым красивым актёром Европы», когда ставил в «Современнике» свою «Двенадцатую Ночь». Он звал его в Лондон играть всё, что тот хочет, но…
Ведь это было ещё в советское время. И тут он был абсолютно прав: Пашка, названный так в честь папы, был поразительно красив! Особенно, на тех фото, что его часто снимали на пробах. Хотя, на мой взгляд, и был всегда излишне закомплексован на сцене. Видимо, из-за своей рабочей биографии… В театр и кино он проник прямо со своего завода – через «Щуку»! Сыграв гимназиста в дипломном фильме то ли Ефремова, то ли Табакова «Именем Революции». Мне бы его внешность! Вот тогда… Уж, держитесь, тётки!!!