Любовь и ярость

Хэган Патриция

Весь вечер после отъезда Гевина Бриана с Карлоттой занимались переделкой злополучных корсажей. Заметив, как благоговейно, едва дыша мексиканка разглаживает шелковую ткань, Бриана откровенно призналась, что для нее роскошные платья тоже не очень-то привычная вещь. Она с трудом удержалась, чтобы не поболтать по душам с приветливой говорливой женщиной, которой, похоже, не терпелось о многом расспросить новую хозяйку. Карлотта казалась милой и доброжелательной, и для Брианы было большим облегчением видеть в чужом доме дружелюбное лицо.

Пока они шили,

Бриана, случайно взглянув в окно, заметила чью-то темную фигуру возле конюшни. Она некоторое время наблюдала за незнакомцем, пока не узнала в нем Бранча Поупа. Он ей нравился, несмотря на то что встретил ее довольно прохладно. Казалось, он чувствовал себя неловко в ее обществе, не зная, как себя держать. Тот, кого он привык считать хозяином, был далеко, но она владела половиной ранчо и половиной рудника, следовательно, тоже была хозяйкой, и это немало смущало Бранча.

Гевин посоветовал ей держаться от него подальше, но Бриана чувствовала себя такой одинокой. Она приветливо помахала Бранчу рукой, и он махнул ей в ответ. Что случится, подумала Бриана, если она спустится к конюшне и немного поболтает с Поупом? Стояла прекрасная погода, и Бриана истомилась, сидя в доме, который уже стал казаться ей тюрьмой.

Войдя в конюшню, она с удовольствием вдохнула запах свежего сена и ни с чем не сравнимый восхитительный аромат лошадей. Бранч в углу только что накинул седло на спину своего могучего вороного жеребца.

– Он мне понравился больше всех, – вдруг сказала она, ее голос неожиданно громко прозвучал в полумраке конюшни.

Бранч удивленно оглянулся:

– О, мисс Дани, это вы! – И, вежливо кивнув, снова повернулся к коню, старательно затягивая подпругу. – Этого баловня зовут Янус. Гордость и свет очей вашего папеньки.

Он его еще жеребенком купил у арабов.

Бриана сделала маленький шажок и робко попыталась дотронуться до шелковистой огромной морды. Но могучий жеребец, злобно фыркнув, оглушительно ударил огромным копытом в стену конюшни, так что Бриана от испуга подскочила.

Бранч весело захохотал:

– Поаккуратнее с этим дьяволом! Характер у него не сахар. Из всех, кто здесь живет, только вашему отцу, брату да мне дозволяется садиться на него. Время от времени я вывожу его на прогулку, чтобы не застаивался и не набирал лишний вес, но, когда порой возвращаюсь весь в мыле, мне приходит в голову, уж не делает ли он то же самое для меня?

Бриана снова ласково потянулась к морде жеребца, и на этот раз он спокойно оглядел ее хрупкую фигурку лиловато-черными огромными глазами.

– Как бы мне хотелось проехаться на таком красавце, – мечтательно прошептала она.

Бранч с удивлением взглянул на нее с высоты своего роста:

– И часто вы ездите верхом?

– Ни разу в жизни не пробовала, – честно призналась Бриана.

– Трудно себе представить. Родная дочь Тревиса Колтрейна – и чтоб ни разу не сидела верхом, – недоверчиво хмыкнул Бранч.

Бриана прикусила язык, опасаясь, что сболтнула лишнее, но быстро вывернулась:

– Тетя Элейн как-то упала с лошади, да так, что

едва не убилась. С тех пор мне строго-настрого запретили даже близко подходить к ним.

Он понимающе кивнул:

– Какая жалость! Если тебя сбросила лошадь, самое правильное, это немедленно снова сесть в седло. – Показав на очаровательную кобылу шоколадной масти в углу конюшни, он произнес с некоторой гордостью в голосе:

– А это кобылка миссис Китти. Она душечка и, кроме того, привыкла бегать в компании с Янусом. Я бы мог заседлать ее, если хотите, конечно, и дать вам несколько уроков прямо сейчас.

Бриана чуть не запрыгала от радости.

– Правда?! – Она в восторге захлопала в ладоши. – Вы не шутите, мистер Поуп? Боже мой, я так счастлива!

– Ну и отлично, – с удовольствием сказал он и через пару минут вернулся, неся седло поменьше. – Не волнуйтесь, просто делайте, что я скажу.

Он показал ей, как садиться в седло и как правильно сидеть, а потом дал ей в руки поводья:

– Держите их мягко, но уверенно, старайтесь попасть в такт движений лошади. Расслабьтесь, не надо так бояться.

Лошади всегда чувствуют, когда седок испуган, и немедленно пользуются этим, чтобы выкинуть какой-нибудь фортель.

Пусть она почувствует, что вы владеете ситуацией, или хотя бы заставьте ее поверить в это! – И он снова добродушно рассмеялся.

Бриана была счастлива. Все казалось таким простым. Бранч внимательно следил за каждым ее движением, пока они бок о бок не выехали из конюшни и не пересекли двор.

– Ну, я должен был сразу же догадаться, что много времени это не займет, – проворчал он, приятно удивленный ее уверенной посадкой в седле. – Уж родная дочь Тревиса, конечно же, должна чувствовать себя на лошади как рыба в воде.

Она почувствовала острый укол совести. Ведь он был такой славный. Все, кого она встретила здесь, были добры к ней, – а она только и делала, что лгала им. Ну что ж, ничего не поделаешь, все это ради Шарля.

Они шагом пересекли поле и спустились к весело журчащему ручью. Подул свежий ветерок и принес с собой сладкое благоухание цветущих трав, которыми заросли здешние холмы.

Внезапно, заметив, что огромный вороной жеребец нетерпеливо толкает кобылу мордой, Бранч пустил его неторопливой рысью, кобыла послушно последовала за ним, и Бриане это понравилось.

– Здорово у вас получается, – похвалил Бранч. – Это в вас говорит кровь Колтрейнов.

Бриана с наслаждением прикрыла глаза, чувствуя, как свежий ветер ласково обвевает разгоряченное лицо. Как же ей хотелось в эту минуту стать действительно одной из Колтрейнов, и ранчо стало бы ее родным домом.

Но подумав о Шарле, она вспыхнула от стыда. Что бы ни сулило ей будущее, ей все равно придется в конце концов вернуться во Францию, к прежней убогой жизни. У нее не было иллюзий, она прекрасно отдавала себе отчет, что Гевин не даст ей ни су сверх суммы, необходимой для оплаты операции. И бедность опять станет привычной, а нынешняя роскошная жизнь будет вспоминаться, как сладкий сон.