Любовь искупительная
Шрифт:
«Как я смогу научить этого израненного ребенка доверять Тебе, если ее родной отец ненавидел ее и хотел ей смерти? Как я могу говорить ей, что в мире не все так плохо, когда даже священник отверг ее маму? Господь, ее продали в рабство мужчине, который напоминает мне самого сатану. Как мне убедить ее в том, что в мире множество хороших людей, если все, кого она знала до сих пор, использовали ее и потом осуждали?»
Михаил взял в руку локон ее светлых волос и стал обвивать вокруг пальцев. Они не были близки с тех пор, как
«О чем она думала тогда, когда мы были вместе? Был ли я таким же, как все, получая удовольствие ей в ущерб?»
Она всегда казалась такой сильной. И она была такой. Достаточно сильной, чтобы перенести невероятное бесчестие и боль — и выжить. Достаточно сильной, чтобы ко всему привыкнуть. Достаточно сильной, чтобы запереться в четырех стенах своей души, думая, что это защитит ее.
Разве был у нее другой выбор тогда? Как она может понять то, что он предлагает ей сейчас?
«Она была совсем еще ребенком, Господь. Почему Ты допустил это в ее жизни? Иисус, я не понимаю. Почему? Разве Ты не защищаешь слабых и невинных? Почему Ты не защитил ее? Почему Ты не помог ей? Почему?»
Чем отличалась жизнь Ангелочка от жизни Гомерь, жены пророка Осии, которую продал пророку ее собственный отец? Дитя разврата. Прелюбодейка. Получила ли Гомерь когда–нибудь искупление благодаря любви своего мужа? Бог искупил Израиль бесчисленное множество раз. Христос искупил мир. «Но как насчет Гомерь, Господь? Как насчет Ангелочка? Как насчет моей жены?»
«ПОЗАБОТЬСЯ О МОЕЙ ОВЕЧКЕ».
«Ты продолжаешь говорить мне это, а я не знаю как. Я не понимаю Тебя. Я не пророк, Господь. Я просто фермер. Я не справлюсь с таким заданием. Моей любви не достаточно. Она все еще остается в смертельной ловушке. Я предлагаю ей помощь, а она отказывается. Она изнуряет себя, старается заслужить мою любовь, хотя ее вовсе не нужно заслуживать».
«НАДЕЙСЯ НА МЕНЯ ВСЕМ СЕРДЦЕМ ТВОИМ И НЕ ПОЛАГАЙСЯ НА РАЗУМ ТВОЙ».
«Я пытаюсь, Иисус. Я пытаюсь».
Удрученный, Михаил присел на краешек кровати. Юбка Тесси соскользнула и упала на пол. Он поднял ее и стал смотреть на простую грубую ткань. Нахмурившись, швырнул на кровать. Он взял выцветшую блузку и взглянул на нее. Потер меж пальцев. Когда он впервые вошел в комнату Ангелочка, на ней были атлас и кружева. Теперь он одел ее в лохмотья. Мало того, это была даже не ее одежда, а его умершей сестры.
Амэнда ни разу не попросила купить ей что–нибудь, а он был слишком занят своими печальными рассуждениями и работой, чтобы обратить на это внимание. Что ж, это должно измениться. Они живут не так уж далеко от Сакраменто, и нужно всего лишь поехать туда и наведаться к Иосифу, который,
Михаил приехал к Павлу и попросил его присмотреть за скотом, пока его и Амэнды не будет. Услышав ее имя, Павел побледнел.
— Ты привез ее обратно?
— Да, я привез ее домой.
Когда Михаил напомнил ему, что она все еще его жена, Павел посмотрел на него молча, с вытянувшимся лицом. Потом согласился присмотреть за его хозяйством.
— Пока мы будем в Сакраменто, я могу поговорить с Иосифом о тебе.
— Спасибо, конечно, но я в состоянии сам позаботиться о себе.
Михаил подумал секунду, затем кивнул. Он почувствовал, как стена между ними растет. Павел купался в своей нетерпимой, упрямой гордости. Убаюкивал свою вину.
Михаил нагрузил повозку мешками с картофелем, ящиками с луком и яблоками. Амэнда, стоя в дверях с лопатой на плече, наблюдала за ним. Вопросов она не задавала.
— Павел присмотрит за домом, — сообщил Михаил, накрывая товар парусиной.
— Я могу присмотреть. Не стоило его просить..
— Ты едешь со мной. — Это заявление ошеломило ее. Он улыбнулся. — Испеки побольше булочек в дорогу. Еще мы возьмем с собой пару банок печеных бобов, завтра с утра поедем.
Они уезжали на рассвете. По дороге Амэнда почти ничего не говорила. После полудня они остановились, пообедали и продолжили путь. Солнце садилось, когда Михаил, наконец, свернул с дороги и, проехав сотню метров, остановился на ночлег. Было холодно, на небе ни облачка. Амэнда собрала хворост, пока Михаил вырыл глубокую яму и установил вертел. После ужина он сделал небольшое углубление в земле и сгреб туда горящие угли. Набросал на них слой земли, потом сосновый лапник и парусину, сверху разложил одеяла. Ангелочек с благодарностью растянулась на этой постели, так как все ее тело ломило от дорожной тряски.
Завыл волк, и она теснее прижалась к Михаилу. Он обнял ее, и она вжалась в него, словно кусочек мозаики в нужное место. Он повернулся к ней, начал целовать, запустил пальцы в ее волосы, но через мгновение отодвинулся и лег на спину, глядя на звезды.
Ангелочек отстранилась.
— Ты меня больше не хочешь, да? Он заговорил, не глядя на нее.
— Я слишком сильно тебя хочу. Но сразу начинаю думать о том, что тебе пришлось пережить, когда ты была ребенком.
— Зря я тебе это рассказала. Он повернулся к ней.
— Почему же? Чтобы я и дальше мог получать удовольствие и понятия не имел, чего тебе это стоит?
— Мне это ничего не стоит, Михаил. Сейчас по–другому.
— Тогда почему мне пришлось заставлять тебя говорить мое имя?
Она не смогла ответить.
Михаил повернулся на бок и нежно прикоснулся к ее лицу.
— Мне нужна твоя любовь, Амэнда. И когда я прикасаюсь к тебе, я хочу, чтобы тебе это было так же приятно, как и мне. Я хочу, чтобы ты получала от этого такое же удовольствие, как и я.