Любовь из пробирки
Шрифт:
— Очень уютное местечко! И готовят тут вкусно! — восхищается Мира.
— Лена любила этот ресторан, — говорю я и прикусываю язык, заметив ошарашенный взгляд матери и поджатые губы отца. Смотрю на Миру и замечаю, что ей стало неловко. Хоть это и фиктивный брак, но упоминание Лены было катастрофически неуместным в этот момент.
Над нами принимается раскачиваться Дамоклов меч, и мне кажется, что он может в любую секунду рухнуть, разбив ту единственную нить, которая соединяет нас с Мирой. Пытаюсь как-то оправдаться, но мама начинает хвалить корейскую кухню и говорит, что лучшего она точно не ела.
Ужин заканчивается. Я смотрю на часы и понимаю, что пора ехать, ведь завтра нам предстоит непростой день.
— Вынуждены откланяться. Мне нужно отвезти Миру домой, — извиняюсь я.
— Как домой? Вы разве ещё не съехались? — спрашивает мама, поймав меня за живое.
Не съехались и не планировали… После разговора с Евгением Петровичем я думал, что это было бы правильным, но так и не решился обсудить данный вопрос с Мирой.
— Мы храним целомудрие до свадьбы, — смеётся Мира. — Непременно обсудим всё с Ваней, но чуть позже. Не волнуйтесь! — успокаивает она моих родителей.
Мы прощаемся и выходим на улицу. Мама и папа решили ещё немножко посидеть и послушать живую музыку.
Оказавшись на улице, я ощущаю какой-то осадок, колышущийся в душе. Смотрю на Миру, а она на меня.
— Давай, правда, съедемся? В конце концов, мы же будем семьёй, пусть и фиктивной, — последние слова я добавляю с горечью.
— Вань, ты уверен, что готов к этому браку? Пусть и фиктивный, но не станет ли штамп в паспорте проблемой для тебя? Ты ведь до сих пор не отпустил её…
Я ныряю в себя, не в силах что-то ответить ей. Мы стоим так несколько секунд, и меня поглощает пучина собственной глупости…
Что я творю, дурак?!
Глава 26. Золотая рыбка
Очередной вечер заполняет мою голову различными мыслями, от которых кружится голова. Мне понравились родители Ивана, они приветливые обходительные люди, вот только я не уверена, что он сам готов к этому браку. Он постоянно вспоминает Лену, всегда будет говорить о ней… А я понимаю, что он мне нравится… Может, даже чуть больше. Сложно признавать для себя, что сердцебиение снова стало учащаться при близости мужчины, который вряд ли когда-то сможет принадлежать мне. Он не станет моим, потому что он всецело принадлежит ей… Лене… И я не собираюсь бороться с той, которой нет уже почти пять лет. Это было бы нечестно. Уж лучше ещё раз всё тщательно взвесить, поговорить с Иваном — может быть, он тоже думает, что мы поспешили.
На смену мыслям о столь скором принятии решения выйти замуж, приходят другие. Илья может оказаться отцом ребёнка, которого я вынашиваю… И это на самом деле ужасно. Всё тайное рано или поздно становится явным. Я убедилась в этом на собственном примере: считала, что отец бросил меня, а на самом деле его жестоко обманули. Поэтому я боюсь… Очень боюсь того, что однажды донору захочется найти своего ребёнка, или же кто-то проболтается о схожести. Если только не уехать далеко-далеко и начать
Засыпаю под утро и даже подумываю заехать к Алле Анатольевне и попросить, чтобы она выписала мне какое-то снотворное. Может быть, травки какие-то для беременных есть? Ведь нельзя же в таком бешеном темпе жить. Я хочу выносить и родить здорового ребёнка. Думаю о том, какой бы сейчас стала Ева, и по щекам катятся слёзы. Надеюсь, что там, на небесах, моей девочке хорошо. Она, наверное, кушает сахарную вату, сидит на облаках и смотрит на меня.
До работы я добираюсь растерянная и уставшая, совсем не отдохнула за эту ночь… Валя уже всё подготовила. За нами приезжает автобус из «Норд-Вест», и мы берём коробки со своими личными вещами.
— Мира, тебя нельзя таскать тяжести! — шикает на меня мужской голос. Я вздрагиваю и замечаю Ивана. Он забирает у меня коробки и улыбается. — Ну чего ты пугаешься? Я прислал своих людей. Они всё сами перевезут.
— Но это мои личные вещи, они совсем не тяжёлые! — пытаюсь оправдаться я.
Но мне приятна его забота… Он приехал, чтобы убедиться, что всё нормально… Это так необычно… Так хорошо. Даже мысли об обидах прошлого исчезают из головы. Улыбаюсь уголками губ и открываю входную дверь. Сегодня прохладно, поэтому я спешу к автобусу, но Иван останавливает меня голосом.
— Куда ты? — спрашивает он и кивает в сторону своей машины.
Сегодня я приехала на работу на такси: чувствовала себя ужасно, поэтому побоялась садиться за руль. Вообще, в последнее время мне кажется, что придётся пересесть на такси, потому что рассеянность на дороге ещё никого до добра не доводила, а я не знаю, всю ли беременность буду пребывать в таком состоянии.
Я не спорю. Какой смысл спорить, если победитель заранее известен? В машине Ивана будет куда комфортнее. Я открываю дверцу заднего сиденья и замираю, глядя на кружку. А ведь он её до сих пор не выкинул, возит с собой. Улыбка трогает губы. Ставлю сумку на сиденье, захлопываю дверцу, а сама сажусь вперёд на пассажирское сиденье.
Иван убирает коробки в багажник, садится в машину и смотрит на меня. Он кладёт руку рядом с моей, но не рискует прикоснуться ко мне. Лучше и не стоит этого делать пока, хотя мне очень хочется. Я должна убедиться, что мы понимаем друг друга, что между нами действительно не останется недосказанности, а барьеры отойдут на задний план.
— Ты не передумала? Всё ещё считаешь это хорошей идеей? — спрашивает он, и меня подмывает задать встречный вопрос, но о другом.
— А ты? — всё же спрашиваю я, не уточняя, о чём именно.
— Знаешь, пару недель назад я бы сказал тебе, что я жалею, я бы прогнал тебя из «Атланты» и наверное, успокоился, но теперь я не жалею совершенно ни о чём, что связано с тобой.
— Это из-за Лены? — не выдерживаю я.
— Причём тут Лена? Брось! Ты обиделась на меня за вчерашнее? Лена часть моего прошлого, а ты настоящее и будущее! Мы будем помогать и поддерживать друг друга!
Дальше мы с Иваном молчим. Я боюсь сказать что-то лишнее, боюсь дать ему понять, что он мне не безразличен, потому что это больше будет напоминать давление. Я просто молчу. И он тоже. Мы подъезжаем к офису «Норд-Вест». В этот раз я смотрю на него несколько иначе, и мне даже нравится тут.