Любовь к маленьким
Шрифт:
– Мне даже кажется, что ты мне снился в детстве. Серьёзно ну, что ты так смотришь, не надо… Я боюсь, когда ты вот так смотришь… Сейчас начну кусаться хи, хи, хи… Маленький мой, хорошенький, солнце моё нежное, приляг, давай просто полежим, знаешь так, как два ленивых плюшевых медвежонка. Не сейчас же прямо они нас убьют, я схожу с ума от твоих рук, сильной груди… Ты ею меня просто расплющил, асфальтоукатчик да и только, ну поцелуй меня Андрюшенька…
– Ты кем работаешь – каким то программистом?
– Ха, какой же ты умный,
– Господи… Я тебя прошу, успокойся. Когда я тебя раздевал из одежды выпали визитки.
– Ты не поверишь, как давно меня так страстно никто не брал. Был правда один немец, ну ещё и эфиоп… Но это так… мимолётно, ну а ты мой маленький… Превзошёл всех!…
– Ответь, ты когда ни будь работала над программами кодов? Хотя бы знаешь, как к ним подступиться? Пойми, у нас осталось максимум десять, пятнадцать часов. Потом уже не спрячешься не среди немцев, ни тем более среди негро эфиопов, и даже если будешь выдавать себя за Майкла Джексона.
– Хи, хи, хи – как это за Джексона, он же перекрасился, то есть я хотела сказать он обелился. А, поняла… Ты просто прелесть, смешной. Ну не дуйся, у нас есть один приборчик на работе, там всё по серьёзному, но поверь… теперь с моими знаниями, мы можем обойтись и без него, ну иди ко мне Андрик.
Маше было особенно приятно произносить «МЫ» или «МОЙ». Она каждый раз когда повторяла, как заклинание эти местоимения то испытывала сладкую мелкую дрожь, пробегавшую от вздувшихся грудей к животу.
Захватив ногами ногу Андрея, прижавшись к его бедру она нежно целовала его подбородок покрытый легкой щетиной. При всём этом увлекательном действе, она успевая информировать Своего Героя, об Их совместном недалёком будущем:
– Ёжик МОЙ колючий, всё у НАС будет нормально, поверь я знаю Мы выберемся из этого подземелья, мама Нам такой классный банкет закатит, она у меня такая деловая, но добрая – хоть и в мэрии работает.
– Почему ты всё время говоришь о своей матери, у тебя, что нет отца?
– Отец бросил нас, когда я была совсем ещё маленькой, четыре или три года прожил и бросил. Мама тогда в комсомоле работала, возвращалась поздно, ты не представляешь, что такое общественная работа? Ни одно мероприятие нельзя было пропустить, вот какая мощная тогда при коммунистах была идеология.
Сейчас уже не то, сейчас всё за деньги! А, мамины убеждения сначала сделали её третьим секретарём райкома КПСС, ну а после и до Моссовета протолкнули.
Естественно коммунисты, как настоящие товарищи «своих» не бросают, сейчас она в мэрии… тоже неплохо зарабатывает. Мамулечка моя любимая, вся в шоколаде. А отец, ну, что? Отец в чём-то по-своей деревенскости, её заподозрил в измене, приревновал из за частых мероприятий, устроил драку, избил маминого… непосредственного начальника, сына старого большевика.
Оказалось, он несколько раз подвозил мамулю после поздних заседаний на своей служебной «Волге». Вообще, отец был
Недавно, месяцев шесть назад он позвонил, встретились, хотя мама была против.
Я поехала, спросила почему, почему он не появлялся раньше?
– Ну и что же он ответил, подожди угадаю, неужели во всём обвинил мамулю?
– Анри не нужно так, не подумай, что мы с мамой, какие то мужененавистники… просто мужчина, для того, что бы его любили, должен быть сильным и успешным.
– Это старая песня о главном. Естественно, «ботаники» из под забора никому не нужны. Естественно легче полюбить принца на белой кобыле, Феррари или Макларэне. Твой отец, он чем занимается?
– Знаешь, здесь становится холодно.
– Наверняка под ВАШ с мамулей шаблон настоящего мужчины, твой отец не подходит. Мой отец тоже не был суперменом или олигархом, ну и что, из-за этого он перестал быть моим отцом?
– Посмотри там, где-то с твоей стороны лежат мои вещи.
– Отец приходил с работы вымученный, как карла в шахте, умывался, сбрасывал с себя строительную робу и не садился ужинать, а первым делом принимался доделывать мою деревянную машину. Точную копию легкового лимузина с откидывающимся верхом. Это было самое прекрасное время, детство. Отец усаживал нас с сестрой на плечи, доносил до голубятни, подсаживал на лестницу, вместе мы взбирались на крышу гонять Дутышей и Турманов.
– Не знаю, о каких «Дутых» голубях ты там помнишь, но «наверняка» твой отец даже деревянных Жигулей не имел, а мой если бы был настоящим мужиком, не плакал бы двадцать лет. Нужно было бороться и с обстоятельствами и с мамой, а не ковыряться всю жизнь в своей беспомощности. Ладно давай вставать, ну не обижайся, сам же говорил времени осталось мало.
– Ночью, украдкой я пробирался во двор, взбирался на голубятню, смотрел на бесконечные мириады звёзд и мечтал. Если бы тогда у меня были такие чудесные крылья, как у этих птиц, вот я рванул бы туда к ним. Представляешь увидеть, что там срывается в этой бездонной пустоте, там обязательно кто-то живёт, я верил они наблюдают за нами и когда нибудь… Они прилетят и всё объяснят, а может быть, даже возьмут с собой.
– Господи, какой же ты… Ну, прям сплошной «кусок» сантиментов, но я должна предупредить, скоро сюда прилетит кое-кто жестокий и злющий и хоть я и не инопланетное существо, но тоже могу объяснить, как отсюда выбраться. Объяснять…или?
– Ты очень «приятный» человечек, для меня это стало ясно в первые же минуты нашей встречи.
– Вот о чём я мечтала всю жизнь, после хорошего секса пособачиться с любимым, как же, это похоже на семейные отношения. Маленький мой ну не злись, пойми притираться друг к другу в таких экстремальных условиях очень и очень не просто, особенно для такого ранимого хрустального сосудика, как я любимый.