Любовь к трем апельсинам, Гоцци Карло

Любовь к трем апельсинам

на обложку

Гоцци Карло

Шрифт:

Принц обращался к третьему Апельсину. К его удивлению, он чрезвычайно вырос и стал похож на огромную тыкву.

Он замечал вблизи озеро; следовательно, согласно указаниям Челио, это было подходящее место. Он разрезал Апельсин своим мечом, и из него выходила высокая, красивая девушка, которая, следуя тексту этого серьезного сюжета, восклицала:

Ах, кто разрушил мой затвор! О небо, как я стражду!

Чтоб не оплакивать меня, дай утолить мне жажду!

И падала на землю.

Принц понимал теперь смысл приказа Челио. Он был в затруднении, так как у него не было ничего, чем он мог бы зачерпнуть воды.

Обстоятельства заставили забыть о вежливости. Он снимал один из железных башмаков, бежал к озеру, наполнял его водой и, принеся извинение за несоответствующий сосуд, давал подкрепиться девушке, которая поднималась сильной и благодарила его за помощь.

Она рассказывала, что она дочь Конкула, короля Антиподов12, и что она была осуждена волшебством жестокой Креонты вместе с двумя сестрами пребывать в кожуре Апельсина по причине столь же правдоподобной, сколь правдоподобен самый этот случай. Следовала шутливо-любовная сцена. Принц клялся, что женится на ней. Город находился вблизи. Принцесса не имела приличной одежды. Принц уговаривал ее подождать, сидя на камне под сенью дерева. Он обещал прийти за ней с богатыми одеждами в сопровождении всего двора. Порешив на этом, они расстались со вздохами.

Выходила арапка Смеральдина, изумленная всем, что она видела. Она замечала в воде озера отражение прекрасной девушки. Можно было не опасаться, что она не исполнит в точности всего, что предписывалось сказкой этой арапке. Она больше не говорила на итальянизированном турецком наречии. Моргана впустила ей в язык тосканского дьявола, и она могла бросить вызов всем поэтам в правильности своей речи. Она обнаруживала молодую принцессу, которую звали Нинеттой. Она льстила ей, предлагала свои услуги, чтобы поправить ей головной убор, подходила к ней и предательски втыкала ей в голову одну из двух заколдованных шпилек. Нинетта превращалась в Голубку и улетала. Смеральдина садилась на ее место, ожидая прибытия двора. Другой шпилькой она собиралась пронзить Тарталью в эту ночь.

Вся эта смесь чудесного и забавного, все ребячества этих сцен заставляли зрителей, которые с детских лет знали от нянек и бабушек содержание этой сказки, следить с большим вниманием за всеми перипетиями ее сюжета, и души их были увлечены смелой попыткой воспроизвести ее в театре.

Под звуки марша появились Сильвио - король Треф, принц Тарталья, Леандро, Клариче, Бригелла и весь двор, чтобы торжественно отвести в город принцессу-невесту. Видя вместо нее арапку, не узнанную благодаря колдовству Морганы, принц приходил в ярость. Арапка клялась, что она - принцесса, оставленная здесь. Принц не мог не вызвать смеха своими стонами. Леандро, Клариче и Бригелла радовались. Они понимали истинную причину происшедшего. Король Треф с важностью уговаривал сына сдержать свое слово и жениться на арапке. Он угрожал ему. Принц грустно соглашался, проделывая разные шутовские выходки. Раздавались звуки инструментов, и все общество направлялось ко двору, чтобы отпраздновать свадьбу.

Труффальдино не пришел вместе с двором. Он получил от принца прощение своих грехов. Принц дал ему звание королевского повара13. Он остался на кухне готовить свадебный пир.

Следующая за уходом двора сцена была самой смелой в этой шутливой пародии. Представители партий синьоров Кьяри и Гольдони, находившиеся в театре и заметившие колкие остроты, делали

всяческие попытки вызвать гневный шум в аудитории, но все их усилия были напрасными. Я уже сказал, что в лице Челио я изобразил синьора Гольдони, а в лице Морганы - синьора Кьяри. Первый был некоторое время адвокатом в венецианском суде, и его литературная манера отдавала стилем тех писаний, к которым привыкли адвокаты в этом почтенном трибунале. Синьор Кьяри хвастался пиндарическим и возвышенным стилем, но я должен сказать, с вашего позволения, что в семнадцатом веке не было у нас ни одного столь напыщенного и безрассудного писателя, который превзошел бы его невероятные ошибки.

Возбужденные взаимной ненавистью и злобой, Челио и Моргана, встретившись, разыгрывали следующую сцену, которую я перепишу целиком, вместе с диалогом.

Следует помнить, что если пародия не ударится в преувеличение, она никогда не достигнет желаемой цели. Поэтому надо снисходительно отнестись к капризу, родившемуся от веселого и шутливого ума, в основном как нельзя более дружественного к синьорам Кьяри и Гольдони.

Челио

(выходя стремительно, Моргане)

Злодейка-фея, я узнал все твои обманы; но Плутон мне поможет. Подлая ведьма! Проклятая колдунья!

Моргана

Что это за разговор, шарлатанский маг? Не задевай меня, а не то я задам тебе головомойку в мартеллианских стихах и заставлю тебя умереть от зевоты.

Челио

Мне, дерзкая ведьма? Я отплачу тебе той же монетой! Вызываю тебя на поединок в мартеллианских стихах. Вот тебе:

Отныне домогательством сочтутся беззаконным,

Бесчестным, бездоказанным, защиты прав лишенным,

Твои неосторожные и дерзкие деянья,

Их вредные последствия, равно как волхвованья,

И зло, всем в назидание, подвергнется клейменью,