Любовь как шпага, юмор как щит
Шрифт:
– И что за бред ты там говорила?
– осведомился Дмитрий.
Именно этого момента я и боялась.
– Какой именно?
– испуганно переспросила я.
– Добрый, милый… - начал перечислять одноклассник.
– Люблю приврать во благо, - откликнулась я.
– Думаешь, я не могу быть таким?
– с холодом поглядел на меня Беликов.
– Ты ледяной, - пожала плечами я.
– Создается ощущение, что тебе вообще чужды какие-либо эмоции. Где же тогда доброте взяться?
– Не спорю, - спустя мгновение ответил
– Давай вернемся к этому разговору позже.
– Обязательно, - заверила его я.
– И вообще… Где цветы?
– Какие цветы?
– не понял Дмитрий.
– Девушкам надо дарить цветы, - поучительно проговорила я.
– Бред, - произнес Беликов.
Ага, конечно… А зачем же ты тогда сразу после клуба в цветочный магазин поехал-то?
Даже меня домой не отвез, зараза.
Но игра стоит свеч. И актеры должны играть изо всех сил. Иначе зритель не поверит!
========== Глава 7 ==========
На следующее утро в школу я пришла слишком рано, поэтому стала свидетелем незабываемого зрелища: разъяренная Таша жаловалась Эйвери на жизнь несправедливую.
– А еще он отказался от кофе, который я ему предложила! – шипела Озера. – И во всем Хэзевей виновата!
– Может, просто не стоило в напиток так демонстративно плевать? – предположила Лазар, пожимая плечами.
Таша поморщилась, но вариант подруги заставил ее задуматься. Кажется, девушка и сама уже плохо помнила подробности.
Не особо обращая внимание на раздосадованную одноклассницу, я привычно опустилась за парту и достала телефон. Включила музыку, погрузилась в любимую атмосферу…
Ага, и чуть не попрощалась с этой жизнью и Ташей в придачу, когда передо мной изо всех сил на стол опустили букет.
– Это что? – ошеломленно переводила я взгляд с Беликова на цветочки.
С цветочков на Беликова. И еще разок…
– Розы, - уверенно ответил парень. – Ну, наверное. Я в растениях плохо разбираюсь.
Ну, значит, кому-то опять неймется! Кто-то опять решил над именем моим пошутить!
– Дмитрий, ты издеваешься? – с обидой поглядела на одноклассника. – Не думай, что тебя зовут намного лучше, чем меня. По крайней мере, мое имя нельзя сократить до оскорбительного «Димисона».
Беликов ошарашенно посмотрел на мою скромную персону.
– Ты вчера просила цветы… - начал он.
Да, это был самый подходящий момент, чтобы вспомнить о разговоре в клубе и понять, что букетик не был издевательством.
А раз так, то стоило, наверное, извиниться. Но… извиняться перед Дмитрием? Это выше моего понимания.
– Спасибо, - скромно проговорила я.
– И? – Беликов в ожидании приподнял бровь.
Он действительно думал, что я сейчас буду сыпать извинениями? Я надеялась, что за два года совместной учебы этот парень достаточно хорошо меня изучил!
– И можешь уже наконец сесть, - подбодрила я одноклассника. – Бесит, когда над тобой нависает кто-то большой и пухлый.
Дмитрий
– Кажется, насчет пухлого мы уже выяснили, - прошипел он.
– Хочешь, чтобы я тебе опять руками под футболку залезла? – полюбопытствовала моя скромная персона.
М-да, излишне громко я это спросила. Да и учитель выбрал не самый подходящий момент, чтобы в класс зайти.
В итоге бедная преподавательница замерла прямо перед нашей партой.
– Хэзевей? – жалобно произнесла она.
– Доску вымыть? – с надеждой предложила я.
– К директору сходить, - жестко поправила меня женщина. – И немедленно.
Вздохнув, принялась спешно собирать вещи с парты и запихивать их в сумку. Под изумленным взглядом Дмитрия букетик тоже взяла с собой.
Пока Таша яростно нашептывала что-то всё той же Эйвери, я неторопливо брела к двери.
– Хэзевей, а веник тебе зачем? – недоуменно поинтересовалась учительница.
О, если бы вы знали, кто мне это чудо искусства подарил, то не выражались бы так. Но наши преподаватели, которые были превосходно осведомлены о вражде «Розы и Димы» даже и не подозревали о таком варианте развития событий.
Вот только у Беликова глазки как-то подозрительно заблестели. Черт, а мне ведь нравился наш учитель географии…
Изо всех сил я надеялась, что мой излишне самовлюбленный одноклассник ничего с бедной женщиной не сделает. Ибо она прощала мне отсутствие домашних заданий вот уже два года.
Около кабинета нашего всеми уважаемого директора было пусто, поэтому зашла я в эту милую комнату сразу.
– Доброго дня, - поздоровалась с изумленной Кировой, опускаясь в кресло.
– И что вы здесь делаете? – поинтересовалась женщина, видимо, вспоминая мое имя.
– Хэзевей, - ответила я ей. – Роза Хэзевей. Меня выгнали за то, что я прилюдно обсуждала особенности анатомического строения моего одноклассника.
Никогда не любила преуменьшать. Вот преувеличивать – это да, это неплохо.
Директриса сглотнула.
– И чье же строение вы обсуждали? – немного хрипло спросила она.
– Моё, - весело поведал Беликов.
Вы удивлены? Я тоже. Во-первых, он сделал это «весело», что в принципе противоречило самой природе Дмитрия. Во-вторых, он оказался в кабинете директора во время урока, причем сделал это сразу после меня. А в-третьих…
– Дима, проходи, - мягко улыбнулась Кирова. – Чай? Кофе?
У меня была только одна мысль: «Он спит с директрисой? Она же старая!»
Одновременно в кабинете прозвучало сразу две фразы.
– Я ни с кем не сплю, - твердо заявил Беликов.
– Я не старая! – возмутилась директриса.
А я материла себя всеми мыслимыми и немыслимыми способами за умение «думать вслух».
– Я подруга его матери, - обиженно поведала Кирова. – И мне всего тридцать пять лет.
– Сорок два, - осторожно поправил ее мой одноклассник.